Тайна черной жемчужины - Елена Басманова Страница 13

– Исполняя свой профессиональный долг, задаю первый вопрос, медицинский, – как ваше здоровье?

– Благодарю вас, Клим Кириллович, не жалуюсь. Хотя, признаюсь вам, порой засыпаю с трудом. Мешают мысли о проклятом Рафике.

– Прописал бы вам бром, но для вас лучшее средство – поимка преступника. Есть ли обнадеживающие вести? – спросил Клим Кириллович и тут же поспешил объяснить свой интерес к полицейскому делу:

– Я пользую несчастную Татьяну Зонберг, последнюю жертву налетчика.

– Увы, пока лишь нащупываем почву под ногами. Трудное дело, – вздохнул Карл Иванович. – Есть факты, улики, приметы преступника, но личность его пока остается загадочной: респектабельный по виду господин убивает дам в поезде, да еще как-то связан с громкой кражей в Успенском соборе. Непонятно, что за личность... Судя по сообщениям зарубежных коллег, и они не всегда добиваются успеха в поимке такого рода негодяев. Требуется время.

– Вы участвуете в работе Конгресса криминалистов? – поинтересовался Клим Кириллович.

– Изредка вырываюсь, – хмыкнул Вирхов и недовольно добавил:

– Из одной Германии 124 теоретика приехали, 33 из Австрии, 46 из Франции, да и остальная Европа хоть одного профессора уголовного права да прислала. – И грустно закончил:

– Все изучают преступление и наказание, докапываются до источников, философские и нравственные вопросы обсуждают. Сколько человек, столько и мнений. Ищут основания для законодательства. Нам бы их заботы...

– А на Конгрессе затрагиваются медицинские аспекты преступности?

– Много говорят об индивидуальной врачебной оценке преступника в каждом конкретном случае. Хотите послушать? Это я могу устроить. – Карл Иванович встал, подошел к своему столу и нашел внушительную программу Конгресса. – Например, «О психических факторах и внешних последствиях». А «Разделение личности на женскую и мужскую» вас интересует? Да зачем вам это?

– Профессиональная любознательность. Пациенты у меня добропорядочные, но и среди них есть и те, кто обуреваем жаждой немедленного обогащения или имеет искаженное неврозами сознание. – Клим Кириллович взял протянутую Вирховым затейливо изукрашенную программу.

– Ныне криминальная сфера протянула свои щупальца даже в сферы интеллигентские, в мир мыслителей-аристократов, – согласился следователь, вновь усаживаясь в кожаное кресло, – а там никакого простодушия, никакой чистоты порока. Вышелушить ядро преступного замысла ой как непросто.

– Да, и остроумная гипотеза туринского профессора Цезаря Ломброзо себя не оправдала. Преступного типа, как я понимаю, не оказалось. И школа Ломброзо, школа криминальной антропологии после недолгого триумфа приказала долго жить, – засмеялся Клим Кириллович, вспомнив попадавшиеся ему в руки пособия со схемами шишек преступности на человеческом черепе.

– Теперь торжествует школа криминальной социологии. Профессор берлинского университета фон Лист против итальянца Ломброзо, немецкая школа против итальянской. Лист уверяет, что преступность – явление не антропологическое, а социальное. В 1888 году он и создал Международный конгресс криминалистов, чтобы исследовать преступный мир и методы борьбы с ним. Да все к теориям и сводится, – обреченно махнул рукой Вирхов и, глядя на саквояж доктора, поинтересовался:

– А какими судьбами вас занесло в наш участок? Вы от пациента?

– Внезапный вызов, – подтвердил доктор, – телефонировали из ресторана «Фортуна» на Вознесенском проспекте. Вы, наверное, знаете его хозяина, Порфирия Филимоновича?

– Как же, солидный человек, вернее – человечище, на медведя смахивает. При нем драться боятся. Хороший ресторан. Ростбифы славные. И никогда не бывает драк, дебошей и скандалов. На моем участке – из лучших. Статистику мне не портит.

– А вы знаете, что Порфирий Филимонович повадился устраивать проверки при найме официантов? Задача претендента – «вынос пьяного». Хмельного буяна изображает сам хозяин, ругается, дерется. Многие претенденты и не пытаются его повязать, бегут сразу. Остаются смельчаки, и если они собьют с ног «дебошира» да из зала вынесут, то на работу их принимают.

– Остроумно, – засмеялся от души Вирхов.

– Но могучий Порфирий Филимонович нарвался на неприятности.

– Неужели дело дошло до преступления? – посерьезнел следователь.

– Нет, Карл Иванович, по счастью, ваша статистика не испортится. Но перелом ребер ресторанщику придется лечить долгонько.

– Кто ж его, голубчика, так отделал? – хмыкнул Вирхов.

– Победителем нашего остроумца оказался щупленький парнишка, Аркадий Рыбин. Пострадавший хозяин говорил, что не хотел даже его испытывать, боялся ненароком зашибить до смерти, уж больно тот неказист и хил. Но все же начал свое испытание, а испытуемый стоит на месте – только сюртук свой снял да шарф сквозь рукава просовывает. Порфирий бросился на недотепу, а тот ловко и увертливо съездил ему по уху. Оглушенный ресторанщик опешил, а парнишка стремительно натянул свой сюртук задом наперед на испытателя и в один миг примотал шарфом руки к туловищу.

– Судя по вашему рассказу, парнишка поработал санитаром в больнице для умалишенных, – предположил старый сыщик.

– Как вы догадались? – удивился доктор. – А впрочем, что я такое спрашиваю. Это же ясно, как божий день – Значит, прошел Аркадий Рыбин через ужасное испытание, не растерялся, – усмехнулся Вирхов и спросил с интересом:

– И взял его Порфирий Филимонович на службу?

– Представляете, Карл Иванович, да, – с удивлением ответил Клим Кириллович. – Очень он поразил воображение Порфирия Филимоновича. Видел я этого Аркашу Рыбина. Совсем тщедушный. Хорошо, что на этот раз дело кончилось для Порфирия только двумя поломанными ребрами, но следующий испытуемый может и нож в ход пустить.

– Признаю, история дикая. Но не она привела вас ко мне. – Светлые проницательные глаза под белесыми бровями испытующе уставились на доктора:

– Так что же?

– Один странный телефонный звонок. – Спокойное до этого лицо Клима Кирилловича слегка омрачилось.

– Надеюсь, вам не досаждают ложными звонками? А то знаете, сейчас развелось немало негодяев, которые выбирают докторов с обширной практикой, нe имеющих времени даже пообедать. И ложны-звонками заставляют их подниматься средь ночи да ехать напрасно куда-нибудь – на Петербургскую сторону, например, – да карабкаться на шестой этаж, звонить в квартиру, где их никто не ждет. Нет, нет. Речь идет не обо мне лично, а о Брунгильде Николаевне Муромцевой. – Клим Кирешился наконец обозначить истинную своего прихода. – Я хотел бы выслушать мнение опытного человека.

– Я весь внимание. – Вирхов встал и перешел за свой служебный стол. – Прошу вас, садитесь и рассказывате все по порядку. Доктор Коровкин переместился на указанный и после небольшой паузы начал:

– Вчера старшая дочь профессора Муромцева, Брунгильда Николаевна, праздновала свое двадцатилетие.