Его Снежинка, пятая справа - Маргарита Ардо Страница 13

Девушка передо мной была так далека от бандитских трущоб, дешёвых проституток, слежек, жаргона, грязных шуток и пошлых намёков, что у меня по спине пробежали мурашки. Она была настоящей и не настоящей одновременно, эта ожившая механическая статуэтка из серебряного века.

«Балерина», — мысленно произнёс я, а фоном пронеслись в голове заголовки, сообщения из лент новостей, слова Зубра и даже измазанная сырой землёй лопата в багажнике Лэнд Крузера. И моё восхищение покрылось понизу грязными потёками и пятнами, как белые брюки в слякоть. Захотелось взять девушку на руки и собой закрыть, чтобы не заляпать.

А Женя продолжала отрабатывать движения уже раз двадцатый. В позе, осанке, посадке головы с туго затянутой дулькой на макушке было столько устремленности и собранности, будто перед ней высилась не стена, а выход наружу. Как минимум, зрительный зал. Даже невольно вспомнилось выражение из советского фильма: «Вижу цель, не вижу преград^[7]».

Вдруг Женя сделала поворот и повернулась ко мне лицом. Большие тёмные глазищи хлопнули длинными ресницами:

— Я думала, ты уже не приедешь! — воскликнула Женя.

— Я же сказал, как только смогу.

— Хорошо, — по-деловому кивнула эта девочка и выставила другую руку в изящную позу, вытянула вперёд носок. — Я решила не терять время.

— Молодец… — Я замялся, как дурак, в дверях.

Женя вскинула подбородок и произнесла так, словно учительница дебилу-второгоднику:

— Мы тренируемся ежедневно по пять часов. Не считая репетиций. Это минимум. Две недели без режима и меня можно отправлять на пенсию. Я не имею права пропускать, хоть у меня и горло болит.

— У тебя горло болит? — обеспокоился я.

— Чайник тут не работает. Да, болит.

Сдержанный голос говорил об обратном, а также о том, что она не слишком рада меня видеть. Я почувствовал досаду. Но не плачет, уже соль. В общем, молодец. Может, у неё так стресс выходит? Не каждый день тебя убивают… Меня хуже колбасило, когда в первый раз мимо уха пуля пролетела. Поэтому я постарался быть дружелюбным:

— Так, Женя, я купил продукты, не знаю, что ты ешь, поэтому прихватил всего и с запасом, так как вырваться было сложно. И не знаю, когда снова получится. Пойдём разбирать пакеты.

— Я доделаю батман, иначе потом снова разогревать мышцы.

— Ладно.

Она снова меня удивила. Нахмурившись, я развернулся и пошёл разгружать мою непримечательную Ниву Шевроле. Когда тянул в дом на плечах две девятнадцатилитровые бутыли, Женя показалась в кухне уже в куртке.

— Ой, зачем всего так много?! — опешила она, оглядывая меня и бесчисленные белые пакеты с логотипом торговой сети.

— Лучше больше, чем меньше, — буркнул я.

Она посторонилась и пробормотала:

— Два-три дня же всего! Этого на месяц на всю нашу труппу хватит! — Она увидела палку сырокопчёной колбасы и поморщилась: — Мяса я не ем.

Я с грохотом поставил на пол кухни бутылки и выпрямился. Отряхнул руки:

— Значит, будешь в бродячих собак кидаться, — ответил я и, обозлённый, чуть не ляпнул: «Чтобы они на «кости» не бросались».

Но Женя сунула нос в другой пакет и с восторгом из него вынырнула. Голос её зазвучал совсем по-иному, внезапно высокий, радостный, как звонок:

— О, Боже, грейпфрут! Какой румяный! Спасибо! Это как раз то, что я ем на завтрак! Спасибо, спасибо тебе! Не знаю, как благодарить! Я кошмарно голодна!

Она улыбнулась, всплеснула руками, и я мгновенно размяк, подумав, что в наше время девушки так не выражаются. Её воспитывали при монастыре и не давали в руки айфон?

Женя потупилась и слегка покраснела.

— Извини, пожалуйста, я подумала, что ты про меня забыл. Испугалась. Рассердилась. Это было несправедливо по отношению к тебе.

— Дела, прости. Там где-то есть ножик и разделочная доска, — сообщил я. — Чай, кофе, сахар, тостовый хлеб и сыр с маслом к завтраку.

— Что ты! — удивилась она. — Я же так вес наберу, а мне никак нельзя. Достаточно одного яйца и половину грейпфрута. Идеальный рацион!

Хм… И копыта отбросить.

— И ещё, — она вдруг молитвенно сложила на груди руки, — Сергей, простите за неуместность просьбы, но мне нужен планшет или ноутбук. Или хотя бы что-то, куда я могу вставить флэшку. Я придумала, как приспособить зеркало из ванной, хоть оно и маленькое. Мне нужно учить роль! Очень-очень нужно!

Внутри у меня всё возмутилось. Захотелось воскликнуть: «Женя, ты что?! Какую роль, окстись! С ролями закончено! И точно не на три дня!»

Но она смотрела меня с такой надеждой, словно я был волшебником на голубом вертолёте, у которого за пазухой пространственный карман и целый мир в сжатом виде. Я открыл рот и сказал:

— Женя…

— Да?

«Ролей больше не будет».

У неё глаза, как два озера…

В долю мгновения в моей голове пронеслось её лицо, когда она узнает, что теперь будет под вечным прицелом. Мои неуклюжие фразы про неудачное стечение обстоятельств и активных поисковиков, про то, что теперь можно не репетировать и кушать всё вагонами. Про то, что надо относиться философски и есть другая жизнь, образование, увлечения, что я постараюсь организовать ей другое имя по своим каналам… Что так уж вышло. И следом представил, как Женя будет переживать это одна. Сутками одна в этом пустом, недоделанном доме. И плакать. Или делать глупости. Она точно их наделает.

В груди стало неудобно, а во рту сухо. Женя смотрела на меня, тёмная синева в глазах плескалась надеждой. Я кашлянул и продолжил:

— Хорошо, не проблема. Я привезу тебе планшет. И зеркало установлю. Но, может, нужно побольше размером купить, не из ванной? Тут строительный гипермаркет по дороге…

Она моргнула и облизнула губы, разволновавшись.

— Но разве это удобно, так можно?..

— Удобно. И можно, — усмехнулся я и достал из пакета кастрюльку. — А в этом сваришь себе яйцо. И мне заодно. Я скоро вернусь.

И вышел за порог.