Кровь Троянского коня - Антон Леонтьев Страница 13

Ирина прошла в огромный, просто гигантский холл: высокие стрельчатые окна с цветными витражами, по стенам рыцарские доспехи и дорогие картины. Чувствовалось, что хозяева явно не нуждаются в деньгах. Насколько знала Ирина, Лайме до этого шика не было почти никакого дела. Все это – идея Владимира.

– Проходите, проходите, – причитала экономка. – Может, хоть вы сможете вывести ее из ступора. Она была дома, когда передали весть о том, что… О том, что произошла трагедия. Я услышала ее крик, такой нечеловеческий и полный боли.

Ирина могла только представить, что переживает Лайма. Она и Владимир были идеальной парой. Единственное, что огорчало их, так это отсутствие детей. Сначала не хватило денег, потом они появились, но необходимо было делать карьеру, и вот в последнее время Лайма мечтательно роняла фразы о том, что через год-два она, может быть, уйдет в декретный отпуск. Но судьба распорядилась иначе.

Ирина поднялась на второй этаж, где располагался кабинет Лаймы. Варвара Кузьминична постучала в дверь и произнесла ласковым голосом:

– Лайма Кирилловна, приехала Ирина Вениаминовна, откройте, пожалуйста!

Раздался скрежет поворачиваемого ключа, на пороге появилась Лайма. Ирина изумилась – та выглядела совершенно обычно, как будто ничего не произошло, только темные глаза, полные горя и скорби, выдавали ее чувства. Ирина никогда не видела свою двоюродную сестру в истерике, Лайма вообще была очень сдержанной.

– Спасибо, Варвара Кузьминична, – произнесла она ровным, лишенным эмоций голосом. – Приготовьте нам, пожалуйста, кофе. Мне, во всяком случае, я не знаю, Ира, будешь ли ты пить кофе посреди ночи?

Экономка исчезла, Лайма прошла в глубь кабинета, Ирина последовала за ней. Огромные, до потолка, полки, сплошь заставленные книгами, за старинным столом – современный компьютер.

– Я работала над статьей, – сказала Лайма. – Тебя это удивляет? Но только так я могу хоть как-то держать себя в руках и не сойти с ума.

Если бы Лайма плакала, жаловалась на судьбу, каталась бы по полу в пароксизмах горя, то Ирине, честное слово, было бы легче. А сейчас она даже не знала, что сказать.

– Ира, я понимаю, что поступаю жутко эгоистично, но не могла бы ты вместе с Варварой заняться организацией… похорон? Я никак не могу поднять трубку и позвонить в похоронное агентство, у меня не поворачивается язык произнести фразу: «Мой муж умер».

– Разумеется, Лайма, – ответила Ирина.

Кузина слабо улыбнулась, однако улыбка вышла жалкой и вымученной:

– Ты просто чудо, Ириша. И у меня к тебе еще просьба – ты ведь сможешь остаться со мной на несколько дней? Я улетаю через две недели. В Южную Америку, в новую экспедицию, только что уладила все формальности. Я не могу остаться в доме, где мне все напоминает о Володе.

Ирина чувствовала, что Лайма близка к нервному срыву, поэтому взяла на себя все формальности. В любом случае она сейчас ничем путным не занимается, ничего не пишет, а Лайме требуется ее присутствие.

Оставив сестру одну, она спустилась на кухню. Огромное помещение с суперсовременной техникой и черно-белым мраморным полом. Варвара Кузьминична, сидя на стуле, плакала. Подняв на Ирину глаза, она произнесла:

– Ирина Вениаминовна, объясните мне – за что? Почему это произошло? Они ведь были так счастливы, ребеночка хотели, и вот этот взрыв… За что судьба так жестока к ним?

– Не знаю, – ответила Ирина. – Первое, что нам нужно сделать, Варвара Кузьминична, это взять себя в руки. Лайма не должна видеть наших слез, она страдает гораздо сильнее, чем мы.

– Вы правы. – Экономка громко высморкалась в большой клетчатый платок. – Я совсем забросила свои обязанности, Лайма Кирилловна хотела же кофе. И вас надо провести в комнату, вы ведь останетесь у нас?

– Приготовьте кофе, отнесу его я сама, – сказала Ирина.

Экономка, вздохнув, загремела чашками. Ирина поймала себя на мысли, что ей ужасно неуютно в гигантском доме. Не зря же Лайма назвала его мавзолеем. В особняке было по крайней мере тридцать комнат.

Она с чашкой черного кофе поднялась к Лайме, которая сидела и смотрела на экран компьютера. Лайма встрепенулась, увидев Ирину.

– Спасибо, – сказала она. А потом вдруг добавила: – Ира, я думаю, скоро настанет моя очередь.

– Ну что ты такое говоришь! – воскликнула Татищева. – Володя бы ни за что не одобрил такие мысли, ты должна побороть горе и жить дальше…

Лайма, щелкнув зажигалкой, затянулась. Ирина удивилась – она и не знала, что двоюродная сестра курит.

– Тебе очень многое неизвестно, Ира. Я утверждаю – зло действует; провезя статуэтку в Россию, мы возродили к жизни проклятие дольмеков. И Владимир стал одной из его жертв.

Ирина решительно не понимала, о чем идет речь. Лайма же, судя по всему, не собиралась объяснять.

Ночь, первая после смерти Владимира Миронова, пролетела незаметно. Ирина так и не легла спать, проговорив с Лаймой и Варварой Кузьминичной. Когда первые робкие лучи рассвета стали пробиваться сквозь тяжелые шторы, посмотрев на часы, она с удивлением обнаружила, что уже почти половина шестого. Ирина начала действовать. Предстояло подготовить траурную церемонию. В этом ей очень помогла Лидия Петровна, которая, не ставя никого в известность, приехала в особняк к Мироновым около восьми.

– Лайма, почему ты поручила все Ирине, она же ничего не смыслит в достойной организации похорон! – решительно и бестактно заявила Лидия Петровна. – Я похоронила трех из четырех своих мужей, так что знаю все тонкости.

Ирина подумала: неужели мама так и не поняла, почему Лайма не обратилась к ней за помощью? Однако кузина ничего не возразила и смирилась с тем, что всем стала заправлять ее тетка.

– Дорогуша, – начала Лидия Петровна шпынять Варвару Кузьминичну. – Вы совершенно не умеете готовить кофе, и вообще, почему вы вертитесь в зале и подслушиваете наши приватные разговоры? Ваше место на кухне! Пора заняться обедом!

Потекли многочисленные посетители, которые захотели выразить Лайме соболезнование. Ирина по просьбе Лаймы говорила всем, что та не в состоянии их принять, и благодарила всех за участие. К полудню она почувствовала, что у нее гудят ноги и слипаются веки. Бессонная ночь давала о себе знать.

Лидия Петровна тем временем ловко управлялась с целой армией, состоявшей из работников похоронного бюро, уборщиков и флористов, и вовсю занималась организацией траурной церемонии. Ирина несколько раз навещала Лайму, та сидела у компьютера, только изредка разговаривая с кем-нибудь по телефону. Поведение Лаймы ей не нравилось.

Так прошли еще одни сутки, затем настала среда – день погребения Владимира. Лайма, одетая во все черное, с темными очками на лице, не проронила ни слова. Церемония прошла в узком кругу – немногочисленные родственники и самые близкие друзья, не было никаких речей и венков. Ирина вновь увидела профессора Иваницкого и его ассистента Валеру, Зинаида Аполлинарьевна Треухо-Ляпина приглашена не была.