Ключ к волшебной горе - Антон Леонтьев Страница 13

Казалось, что к отелю «Palais de la Mer» стекаются только самые богатые и красиво одетые люди. Около здания отеля, выстроенного в испанском стиле, возникла даже небольшая пробка, в которой смешались извозчики, бибикающие клаксонами автомобили и конные полицейские.

Внутри отеля все сверкало и лучилось золотом и бронзой. Полина впервые была на балу, однако она чувствовала себя свободно и раскованно. Предъявив приглашения, молодые люди прошли во внутренний сад.

Около искусственного грота с водопадом уже было сервировано шампанское и легкие закуски. Господа, все как один, были одеты в черные фраки, дамы изумляли пышными нарядами и немыслимыми драгоценностями.

Полина и Платон прошли в бальный зал. Все было готово к визиту короля, его супруги и кронпринца. Наконец, около половины седьмого (видимо, Павел Четвертый не придерживался мнения, что точность – это вежливость венценосных особ) затрубили фанфары, облаченные в старинные рыцарские доспехи глашатаи заняли место около дверей. Разговоры смолкли. Полина и Платон были в первом ряду. Церемониймейстер объявил: его величество король Герцословакии Павел Четвертый Любомирович, а также королева Милица и наследный принц Кароль почтили прием в их честь своим визитом.

Снова раздались фанфары, Полина увидела, как по пурпурной ковровой дорожке неспешно шествует невысокий, средних лет человек в офицерской форме полковника. Это и был король Павел. С рыжеватой округлой бородкой и седеющими усами, он смотрелся скорее унтер-офицером, чем полновластным властителем Герцословакии. По левую от него руку шествовала высокая, головы на две выше, чем сам король, дама в шикарном светло-розовом одеянии, гигантской шляпе и с массивным зонтиком.

– Королева Милица, – шепнул Полине Платон. – Вроде бы его величество во всем слушается супругу, она же фактически и заправляет всеми делами в стране. Ужасная мегера, как рассказывают!

Полина улыбнулась. Милица была красива – голубые глаза, черные локоны, однако все портило надменное выражение холеного стареющего лица. Бесценное колье в двадцать рядов обвивало ее шею, и огромные молочные жемчужины покачивались в такт медленным шагам. Королева с брезгливой миной скользила взглядом по рядам склонившихся перед ней гостей. Видимо, она давно привыкла к раболепству и почитанию.

Настала очередь и Полины присесть в книксене. Однако, вспомнив демократические устои отца, она осталась стоять с гордо поднятой головой, хотя ее ближайшее окружение присело перед монаршей четой. Платоша хотел, как и все, склонить голову, но Полина пребольно сжала его ладонь, запретив это делать. В конце концов, это не русский император, а государь какой-то крошечной, меньше Московской губернии, страны.

Король Павел крутанул головой, ссутулился и отвел взгляд. Королева Милица метнула в Полину разгневанный взгляд, ей явно не понравилось вызывающее поведение девицы.

Наследник престола, подросток лет тринадцати, как и отец, облаченный в сияющую золотыми эполетами военную форму с кортиком наперевес, выглядел болезненно: бледное лицо, темные круги под глазами, потупившийся взор. Полина вдруг отчетливо поняла, что в семействе Любомировичей, пусть они будут трижды короли, нет счастья и любви. В желтой прессе осторожно намекалось, что Павел давно завел себе любовницу, а Милица тиранит слабовольного мужа и слабого здоровьем сына и закатывает свои знаменитые истерики – с битьем раритетного фарфора, швырянием короны из окон дворца, катанием по мраморной лестнице и сталкиванием премьер-министра в фонтан.

Их величества подошли к золотым креслам под балдахином – своего рода тронам, которые были установлены специально для них. Павел опустился на бархат, его сын стал рядом с отцом, однако только когда королева Милица, снова оглядев всех присутствующих и задержав взгляд на Полине, уселась на трон.

По ковровой дорожке проследовали генералы, министры и прочие представители королевской свиты. По старинному обычаю, королю Павлу преподнесли на серебряном подносе золотую чарку с водкой, которую тот с жадностью и осушил. Следя за ритмичными движениями королевского кадыка, Полина вдруг подумала, что король наверняка любитель приложиться к бутылке.