Пройти чистилище - Чингиз Абдуллаев Страница 13

В этот день ему опять ничего не объяснили, лишь сновапожелали спокойной ночи. Правда, допрос на этот раз длился так долго, что онидаже сделали перерыв на ужин и молчавший все время человек почти ничего не ел,внимательно наблюдая, как именно кушает Караев. Причем, настолько внимательно,что Амиру просто расхотелось есть и он отказался от фруктов.

Наконец, на третий день его снова принял генерал. И он былодин и в хорошем расположении духа. На этот раз не было ни чая, ни ужина ивообще никаких вопросов. Генерал просто задал традиционный вопрос «как спали» ивнезапно перешел на ты.

— Думаю, ты уже догадался, — сказал генерал, — зачем мымучаем тебя вот уже при дня. Нам нужно было подобрать человека с такимивнешними данными, как у тебя. То, что я тебе буду говорить, останется здесь. Ниодному человеку, никогда и ни при каких обстоятельствах ты не имеешь праварассказывать этого. Ни одному и никогда. Мы хотим послать тебя вместо одногочеловека. Это реально существующий человек, вернее существовавший. Нет, —заметив невольное движение Караева успокоил его генерал, — мы его не убивали.Он попал три месяца назад в аварию и сейчас лежит в коме в софийской больнице.Вот его фотография.

Генерал достал из кармана фотографию. Караев изумился,генерал носил фотокарточку во внутреннем кармане пиджака. Амир был уже недилетант и понял, насколько важна секретность в его деле, если даже фотографиюна охраняемой даче ЛГУ КГБ СССР генерал держит в своем пиджаке.

С фотографии на него смотрело незнакомое лицо молодогочеловека, отчасти напоминающее его собственное. Только этот парень был снебольшими усиками и прическа была несколько другой, более пышной.

— Это он? — спросил Караев.

— Да, его зовут Кемаль Аслан. Он из очень известной турецкойсемьи, — ответил генерал забирая фотографию.

Тогда он впервые услышал это имя — Кемаль Аслан, еще неподозревая, что оно будет его собственным именем долгие годы.

— Дело в том, — продолжал рассказывать генерал, — что этотмолодой человек родился в Филадельфии, в Америке и до пяти лет был дажегражданином США. Его дядя Юсеф Аббас имеет очень большие связи в Германии иСША. Последние годы он проживает в США, на юге, в Хьюстоне. Излишне говорить,какой большой интерес представляют для нас заводы в Далласе и Хьюстону. Ты ведьдолжен знать об этом по делу Мачаидзе.

— Там есть несколько военных заводов, — вспомнил Караев, — втом числе и филиалы крупных калифорнийских компаний.

— Правильно. И проникнуть на эти заводы у нас нет никакойвозможности. Но теперь у нас вдруг появился уникальный шанс. Молодой человекуехал из Америки двадцать лет назад. Его там никто, конечно, не знает в лицо,даже родной брат отца. Его собственный отец умер когда ему было пять лет и он сматерью переехал в Болгарию в начале пятидесятых. Мать Кемаля болгарскаятурчанка. Другой дяда Кемаля живет в Измире. Это Намик Аббас. Он тожедостаточно крупный бизнесмен. Кстати, он был два месяца назад у своего племянника,но, естественно, но мог ничего особенного разглядеть. Племянник был забинтовани не реагировал на присутствие людей. Ты понимаешь, какой у нас шанс? Мы можемвыдать тебя за этого самого племянника. У него умерла мать три года назад, и онсейчас совсем один. Собирался переезжать в Турцию, даже подал документы. Доэтого он никогда не был ни в Турции, ни в США. И мы собираемся послать тебявместо него.

Караев сидел молча, пытаясь осмыслить сказанное генералом.

— Ты почти идеальная кандидатура на эту роль, — продолжалгенерал, — турецкий язык для тебя почти как родной, только несколько словпроизносятся по другому, да и готовили тебя во время учебы для работы противтурков. Тебе нужно срочно изучить болгарский, что совсем нетрудно. Английский утебя не такой, как у настоящего американца, но наши психологи считают, что такдаже лучше. Ты не можешь говорить в совершенстве по-английски, ведь прошлостолько лет, тебе еще нужно учиться заново. Но вот турецкий и болгарский тыдолжен знать абсолютно хорошо. Конечно, тебе придется выехать в Болгарию иготовиться там на месте. В Москву вернешься лишь в самом конце, передотправкой. Для уточнения последних деталей. Ты меня понимаешь?

Караев кивнул головой. Он все еще пытался разобраться всвоих чувствах, сознавая, что отныне для него начинается новая жизнь.

— Мы постараемся сделать все, чтобы подготовить тебя какнужно. Но сознаем, что идем на колоссальный риск. Такого обмена мы непрактикуем. Слишком велика вероятность провала агента. Все предусмотреть простоневозможно. Обычно нашим нелегалам мы просто придумываем биографии. А здесьвполне реальное лицо, со своими воспоминаниями и, самое главное, воспоминаниямитех людей, с которыми он когда-либо встречался. Тебе будет очень трудно,старший лейтенант. Стратегическая задача — попасть в Америку, перебраться к своемустаршему дяде и закрепиться в Хьюстоне. Учитывая, что ты родился в Америке,получение для тебя американского гражданства вещь вполне реальная. Мы на этоможем вполне рассчитывать.

Генерал помолчал. Потом вдруг спросил чуть улыбнувшись.

— Страшно? Только честно?

— Немного, — откровенно признался он.

— Мне тоже не по себе, — признался генерал, — никогда неотправлял на такое дело молодых ребят. Обычно наши нелегалы люди опытные, ужепроработавшие много лет за рубежом и в возрасте не меньше тридцати пяти. Но тыединственный, кто подходит. И по возрасту, и по внешности, и даже по языковомубарьеру. Кроме того, есть вещи, которые абсолютно невозможно имитировать, а тыподходишь. Например, вчера тебя попросили раздеться. Ты даже не спросил, зачемэто нужно. Мы только вчера выяснили, что Кемаль Аслан, как и положенонастоящему турку, был в детстве обрезан. Ну, посуди сам, кто из разведчиков могдаже подумать об этом. А ты, как восточный человек тоже был обрезан в детстве.И ведь это подделать невозможно. Нельзя провести такую операцию теперь и выдатьее за операцию двадцатипятилетней давности. Ничего не получится. Понимаешь, какточно подходишь именно ты?

— Если только по этому признаку. — впервые улыбнулся Караев.

Генерал оглушительно захохотал, у него даже выступили слезы.Он вскочил с дивана и, продолжая смеяться, сел за стол.

— Нет, — наконец, сказал он, — не только по этому признаку.Вернее, не только из-за него. Но, если серьезно, то и этот момент говорит втвою пользу.

— Во всяком случае, та небольшая соломинка, котораяперевесила все «за» в твою пользу. Мы отбирали трех кандидатов по всему Союзу.Не скрою, я бы хотел, чтобы ты был постарше и поопытнее. Но прошла твоякандидатура. Какие-нибудь вопросы у тебя есть?

— У меня будет много времени?

— Не очень, месяца три-четыре. Потом ты ляжешь в больницу иврачи будут медленно выводить тебя из комы.

— Он сильно разбился?

— В основном голова и нога. Но там шрамы недавние и их легкоможно нанести на твое тело.