Стать богатым! - Гера Фотич Страница 12

— Спасибо вам, ребята, — улыбнулся Васин, — надеюсь, это будет наш секрет! Да и сами тоже не балуйте!

Он проводил их за двери отделения, а сам вернулся в дежурку. Взял ключи у дежурного и открыл «обезьянник»:

— Спасибо, Саша! Вот, вижу твою реальную работу на благо отечества!

— Ну, вы тоже хороши, — Александр поднялся с лавки, — довели парня! Ему чуть плохо не стало!

— Ничего, в следующий раз подумает, прежде чем в чужой карман лезть! — провожая агента на выход, усмехнулся Васин. Уже на крыльце тихо добавил с намеком: — Не забудь передать жене привет!

— Ладно, — буркнул Князев, понимая, о чем речь, — скажу!

На лавочке перед отделением милиции сидела девушка. Как только Васин собирался вернуться в отдел, она поднялась и быстро приблизилась.

— Извините, пожалуйста… — залепетала, — вы случайно не из уголовного розыска?

Васин остановился. Очередная потерпевшая по его душу?

На вид лет двадцать. Косынка. Остренький носик. Широкий подбородок. Маленький рот. Бледное лицо казалось болезненным. Как заготовка для матрешки перед нанесением краски.

Вызывающая полупрозрачная белая блузка, сквозь которую рисовались два черных пятна — чашечки бюстгальтера, совершенно не вязалась с целомудренным кукольным личиком. Было в облике девицы какое-то несоответствие. Словно её слепили впопыхах — из того, что было.

— Что вы хотели?

— Мне сказали, что у вас Дмитрий Синицын задержан. Что с ним будет? Он с самого утра сидит… — она не договорила, сглотнув. Белыми обнаженными руками стала теребить ушки платка под узелком. Вопросительно уставилась. Карие глаза вспыхнули тревожной мольбой. Наполнились блеском. Вот-вот прорвутся, брызнут. Из уголков выдавились слезинки и постепенно перетекли к нижнему краю века. Зависли, приняв округлую форму. Застыли, словно приклеились к упругим ресничкам. Испуганно дрожали радужным светом.

— Вы его старшая сестра? — не выдержал паузы Васин.

— Нет, нет! Я его девушка! — суетливо затараторила она. Смущенно наклонила головку. Кончиком платка поочередно промокнула веки. Прижала кулачки к груди.

— Скажите, я могу с ним попрощаться?

— Попрощаться? В смысле? — удивился Васин.

— Ну, чтобы увидеться и передать ему покушать! Ведь он такой беспомощный и все хочет кому-то что-то доказать. Целыми днями только тренируется, а я-то вижу, что это он для меня хочет выглядеть таким сильным. Хорохорится. Другие совсем не замечают, какой он на самом деле чувствительный. Зовут его Рокки. А какой он Рокки! Он просто Дима Синицын! Моя маленькая синичка…

— Где же ваша сумка с едой? — спросил Васин усмехнувшись.

— Я не ношу сумок! — растерялась на миг. — Ой, а можно, я сейчас сбегаю в магазин и тотчас вернусь?

Глаза засветились надеждой. Их сияние озарило все лицо.

Васин с удивлением обратил внимание на отсутствие макияжа.

Подумал, что сумочка для хранения косметики ей точно ни к чему.

— Так я побегу? — радостно улыбнулась она.

— Не стоит, — ответил Васин. — Если надо будет, мы его накормим. До отвала…

Возможно, не угадал с интонацией. Лицо девушки пасмурнело. Взгляд потускнел. Она склонила голову. Стянула платок. Прижала ладонями к лицу. Стала всхлипывать, подергивая плечами.

Ах вот зачем у нее платок! Голову сплошь покрывал короткий бесцветный ежик, спиралью закручивающийся на макушке. Девушка казалась странно хрупкой, трогательной. Беспомощно торчащие лопушки ушей, тонкие словно пергамент, розоватые внутри, придавали девушке еще большую беззащитность.

— Что с вашими волосами? — по инерции спросил Васин. — Болели?

Он едва сдерживал себя, чтобы не погладить её по голове. Жалея приласкать. Почувствовать ладонью, как топорщатся и щекочут упругие ворсинки, успокоить обещанием.

— Нет! — сквозь слезы улыбнулась девушка. — Диме так больше нравится!

Васин смутился. Но взял себя в руки. Непонятно почему обозлился.

— Что-нибудь решим! — только и нашелся что сказать на прощанье.

Резко развернулся и вошел в отдел. Сбивая нахлынувшее волнение, побежал на второй этаж, перескакивая через ступеньку. Постоял перед дверью в кабинет, сосредоточиваясь, распираемый непонятным вдохновением, вызванным давно не испытываемым чувством соперничества, ревности. Всколыхнувшей изнутри сладостной неопределенностью, потаенной надеждой. Смутной тревогой появившейся в душе и странным ощущением чего-то важного, уже случившегося и еще предстоящего. Словно он только что украдкой держал в руках чье-то глупое милое счастье. Касался, ощущая что-то давно забытое, ушедшее…

— Ну что, написал? — спросил строго. Подошел к маленькому столику, за которым сидел Синицын. — Все вспомнил?

— Написал, — угрюмо сообщил тот.

Васин взял исписанный с двух сторон листок и поднес к глазам.

— Явка с повинной, — начал читать вслух, — я, Синицын Дмитрий… в первый раз примерно год назад у кинотеатра…

Прочитав еще несколько строк, Васин удовлетворенно сложил листок пополам.

— Пошли теперь ко мне!

Продолжая дочитывать в кабинете, он периодически глядел поверх листка на Синицына. Сбивался мыслями на образ девушки, с которой беседовал пять минут назад. Неясное томление жало грудь.

— Ну да, — думал он, — в такого можно влюбиться! Просто красавчик, если бы с душой все было в порядке. Да разве туда так сразу заглянешь?

Рокки, по-птичьи вытянув шею, задумчиво смотрел в окно. Пытался уловить и затянуть в себя частичку яркого солнечного дня. Во всем его теле уже не чувствовалось былой удали и пижонства, сквозила обреченность и безысходность.

— Мне еще восемнадцати нет, — сказал он неожиданно.

— На этот счет есть колония для несовершеннолетних, — с усмешкой парировал Васин.

— Вы же обещали! — Рокки повернулся к столу. Веки его были красными. Глаза слезились. В них промелькнула ненависть. Снова отворачиваясь к окну, прошипел: — Не зря вас легавыми называют.

Васин пропустил оскорбление мимо ушей.

— Я свои обещания выполняю всегда, двигайся сюда!

Когда Синицын сел с противоположной стороны стола, Васин снова протянул ему листок и ручку.

— Я уже все написал! — спокойно сказал Рокки. — Больше ничего не было.

— Пиши, — твердо сказал Васин. — Я, Синицын Дмитрий… обязуюсь сообщать обо всех преступлениях и правонарушениях, которые станут мне известны, и лицах их совершивших, добровольно сотрудничать…

— Это что, стучать, что ли? — ощетинился Рокки, — я своих никогда закладывать не буду!

— Каких — своих? Которые детей грабят, как это ты делал? Или квартиры пенсионеров обворовывают? А может, свои — это те, кто женщин насилует? Там тебя девушка ждет внизу, если ее кто в подворотне подкараулит…