Пленная птица счастья - Галина Владимировна Романова Страница 12

– Эй, милый! – Стелла тихо рассмеялась ему в ухо, цапнула зубами за мочку. – Ты жив?

– Даже не знаю. Прости, я, наверное, был не сдержан.

– Ерунда. – Она беспечно махнула рукой, подтянула колготки, одернула платье. Села ровно. И тут же принялась помогать ему застегивать рубашку. – Ой, пуговица оторвалась. Надо бы пришить, а то Светлана тебе скандал устроит.

– К черту Светлану. К черту всех! – Он потянулся к ней снова, поцеловал в шею. – Я никуда тебя больше не отпущу.

– Хорошо. – Стелла вдруг сделалась серьезной. Выставив ладошку, удержала его от очередного поцелуя, заставила отстраниться. – Это как раз то, что мне сейчас нужно.

– Что именно? – Он поддернул штаны, застегнул ремень.

– Твоя поддержка. Твоя помощь.

На последних словах ее голос неожиданно дрогнул. Он забеспокоился.

– Стелла, малышка, что-то случилось? Я набросился на тебя, как павиан, прости. Даже не спросил, как ты все это время. У тебя ребенок? Я слышал, что ты вернулась с ребенком. А его отец, он отпустил тебя навсегда? Вы расстались?

– Как много вопросов. – Стелла, откинулась на спинку сиденья, уставилась в ветровое стекло. – Как много вопросов. А я отвечу, знаешь! На все твои вопросы отвечу! По порядку. Что-то случилось, спрашиваешь? Да, случилось. Случилось, что у меня ребенок, которого я забрала у мужа. Мы развелись. А мой муж, оказывается, давно принял американское гражданство. И ребенок, мой ребенок, теперь гражданин другой, не моей страны. И я, получается, его похитила. Не просто увезла к себе на родину, а украла, похитила. Не удивлюсь, если меня уже разыскивает Интерпол.

– Боже, ужас какой!

Ростислав растерялся, замолчал. Заставил себя сосредоточиться, хотя выходило не очень. Нервное напряжение после скандала с домашними, неожиданная встреча со Стеллой, бешеный секс на заднем сиденье – все это ему уже не по годам. Хоть ему слегка за сорок, времени на восстановление после такого стресса теперь требуется больше. А тут сразу столько информации. Не очень приятной информации.

Его любимая, чистая Стелла, получается, вернулась домой преступницей? Украла у мужа собственного ребенка, так выходит. И просит помощи – у него. А он-то чем здесь поможет? Пойдет войной на ее бывшего мужа, гражданина другой страны? Бред. Спрячет от всех ее ребенка? Это, конечно, можно, но он пока не представлял как. Надо думать. Не теперь, когда только-только отдышался, когда едва успел натянуть штаны.

– Я хорошо знаю тебя, Славик. – Она всегда его так называла. – Ты растерян и не представляешь, чем именно можешь мне помочь, так?

– Не знаю, здесь надо думать. Хорошо думать. Все взвесить.

– Ты растерян. Это понятно. – Ее ладошка легла ему на грудь. – Но все просто, дорогой. Все намного проще, чем ты думаешь.

– И насколько проще?

Мысли, честно, путались. Сейчас глоток крепкого кофе был бы кстати. Но возвращаться в ресторан растрепанными как-то не очень. Можно купить кофе на заправке. И пару пончиков. Он ведь так толком и не поужинал. Горячее съел, а любимые закуски остались нетронутыми. И привычный десерт ему не дали попробовать любимая дочь и надоевшая жена. Проблемы, проблемы. Сплошные проблемы!

– Насколько проще? – повторил он, потому что Стелла вдруг затихла, съежилась. – Эй, малыш, ты чего? Говори.

– Надо будет в суде признать, что ты отец моего ребенка. И тогда у Алекса не будет шансов его вернуть.

Она отвернулась от него к окну, за которым метались ветки старых лип. Отвернулась, давая ему время подумать и не торопиться с ответом. Так было всегда. Они всегда тщательно подбирали слова, чтобы не ранить друг друга и не спровоцировать вспышку недовольства.

Ростислав успел об этом забыть за те два с половиной года, что они не виделись. Не воспользовался паузой, воскликнул возмущенно:

– Что признать, отцовство? Стелла, о чем ты говоришь? Это же просто смешно. Это нереально.

– Почему? – чужим голосом отозвалась она.

– Да потому, черт возьми, что будет экспертиза. И не одна. И обнаружится факт моего обмана. Под суд пойдем вместе.

И сразу промелькнуло, что скандальные процессы ему сейчас ой как не нужны. Они с Заботиным готовят захват земель, которые Зайцев никак не желает отдавать. Ничего, отдаст! Непременно отдаст, иначе втянется в такую неприятную историю, что не отмоется никогда. Компромат уже готов и ждет своего часа.

Да, будет борьба, но дело того стоит. Он к этому долго шел, долго готовился.

И что теперь? Отступить? Перед Зайцевым, перед этим быком, у которого он в далекой юности увел девчонку? Он ведь вспомнил. Все вспомнил. И как Зайцев его потом унижал перед своими дружками. Как бил. Как в грязь на колени ставил. Он все вспомнил и ни за что не отступит. То, что предлагала сейчас Стелла, не лезло ни в какие ворота. Просто шло вразрез с его планами.

Два скандала ему точно не потянуть. И оба такого уровня!

– Хочешь сказать, что из-за каких-то там делишек с главой ты мне не поможешь? – воскликнула Стелла, когда он ей все это изложил.

– Не могу я пойти на подлог в самый разгар войны с ним, пойми, малышка. – Ростислав попытался ее обнять, но она резко вырвалась. – Нашу с тобой ложь он использует как козырь. Он опрокинет меня на обе лопатки, если узнает, что я затеял судебную возню с дядей из-за океана. Причем возню заведомо проигрышную.

– Яковлев, а ты скотина, – изрекла Стелла, как будто зачитала диагноз. – Ты отказываешь мне? Ты, единственный человек, на чью помощь я так надеялась, отказываешь! Просто из-за того, что это может не пойти на пользу твоему бизнесу? Ну и скотина.

– Малыш, малыш, погоди! – Он поймал ее руки, шарившие по дверной обшивке в поисках ручки. – Давай все обсудим. Все обдумаем. Если нельзя решить законно, давай найдем другие пути. В обход! Мы можем дать твоему ребенку другие имя, фамилию. Можем документально оформить ему других родителей. Ты уедешь с ним, спрячешься. А когда шум стихнет, года через два-три, отыграем все назад.

– Здорово! Просто класс! Пытаешься снова на пару лет куда-нибудь меня спихнуть, чтобы я не путалась под ногами? Не досаждала своим присутствием, своими просьбами… Ты хоть понимаешь, что происходит, Яковлев? У меня хотят забрать ребенка! Моего ребенка! Которого я родила, выкормила. Ты понимаешь, что такое лишиться ребенка?

Она впервые так кричала. Впервые за всю историю их отношений. В темноте машины ее лицо казалось белым пятном с черной дырой рта, из которой на него сыпались упреки. Она вспомнила все! Все до перепутанных много лет назад подарков. Он тогда купил Светке на Восьмое марта золотые часы, а Стелле – духи. Французские, между прочим, тоже не копеечные. Полез в пакет и по ошибке достал не ту коробку. Потом, сконфуженно улыбаясь, забрал у нее коробку с часами и вручил другую. Стелла улыбнулась, сказала, что все нормально, что она не обиделась.

А оказалось что? Что и обиделась, и нормально не было ничего, и она такая же, как и все другие, алчная, злопамятная стерва.