Убийство на стороне - Дей Кин Страница 12

– А что бы ты сказала о Восточной Африке?

– Джонни Энглиш все еще ждет тебя?

– Да, сегодня я получил от него письмо.

– Ну так нет! – решительно сказала Ольга. – Я прекрасно чувствую себя в Чикаго. К тому же, если Джим когда-нибудь уйдет из армии или приедет в отпуск, надо, чтобы у него был домашний очаг.

Джим! Хенсон почувствовал зависть к сыну. Как будто Джим нуждался в домашнем очаге! Дом для него был лишь временным пристанищем. С той поры, как ему исполнилось шестнадцать, он приходил домой только для того, чтобы переменить костюм, У Джима, как и у Джека Хелла, была слабость к женскому полу, и те сходили по нему с ума.

Хенсон положил в рот еще кусочек жаркого и, пережевывая его, смотрел на Ольгу. Он думал, что во время их редких интимных минут, когда у него возникало желание, Ольга никогда не отказывала ему, но разжечь ее ему не удавалось. Ему казалось, что она предпочитала смотреть телевизор в гостиной. Это его огорчало, но у мужчины должна быть гордость, и он старался сдерживать свои желания.

Он с трудом проглотил последний кусок и отодвинул стул.

– Я хочу поскорее вернуться в контору, чтобы сегодня покончить с этими проклятыми бумагами.

Уткнувшись носом в тарелку, Ольга заметила:

– Во всяком случае, если тебе придется заночевать в отеле, выставь счет компании.

– Разумное предложение.

Он сухо поцеловал протянутую ему руку.

– Итак, до завтра.

Хенсон был доволен, что приехал пообедать. Небольшие угрызения совести за предыдущую ночь с Вандой теперь улетучились. Ольге было безразлично – жив он или мертв. После десятидневного отсутствия она снисходительно позволила поцеловать себя в щеку. В сущности, он был ей нужен лишь для представительства. Он медленно доехал до центра. Он подъехал к стоянке, где всегда ставил свою машину, и подумал, не проехать ли ему прямо на Дерборн-стрит, чтобы рассказать Ванде о своем разговоре с лейтенантом Эганом. Но потом решил сначала просмотреть платежные ведомости. Если уж быть вдвоем, то не для того, чтобы беспокоиться. Если понадобится, он скажет правду полиции. Вероятно, он потеряет свое место, и тогда в запасе у него останется Джонни Энглиш.

В холле было пусто. Работал лишь один лифт. Хенсон нажал на кнопку вызова. Сторож с любопытством уставился на него.

– Похоже на то, что вам уже приходится работать и по ночам, мистер Хенсон?

– Похоже на то...

На шестнадцатом этаже царило безмолвие. Последний служащий уже ушел, а уборщицы еще не приходили.

Зайдя в свой кабинет, Хенсон вынул из картотеки необходимые бумаги, затем открыл гигантский сейф и невольно замер, глядя на его содержимое. С половиной миллиона долларов любая парочка могла бы отправиться хоть на край света. Но куда? Что касается стран позади железного занавеса, то с ними заключено соглашение о выдаче преступников.

Он просмотрел несколько конвертов с верфи Сан-Луи: все было в порядке. Проверка платежных ведомостей – это пустая потеря времени. Они уже были проверены и перепроверены непогрешимыми машинами. Хенсону оставалось только поставить свою подпись.

Он уложил бумаги в картотеку, деньги в сейф и, набрав нужную комбинацию, закрыл тяжелую дверь.

Из того, что с ним случилось, можно извлечь мораль. Но какую? Ну хотя бы ту, что молодые инженеры никогда не должны были после шести выпитых скотчей сопровождать молодых девушек на праздник, устроенный для служащих фирмы.

Хенсон вспомнил свою первую ночь с Ольгой. Это она кинулась к нему на шею. На его долю выпала пассивная роль.

Как могут меняться женщины!

Чтобы придать правдоподобие своей работе, он просидел до девяти пятнадцати. Затем спустился на лифте и отметил свой уход в регистрационной книге, лежащей в холле.

Это была весенняя ночь. Тротуары были заполнены парами, которые медленно прогуливались рука об руку, направляясь в дешевые бары, закусочные и отели, где они с замиранием сердца снимали комнаты на ночь или на время. Перед свиданием с Вандой Хенсон их отлично понимал.

Дежурный на Дернборн-стрит был другим, не тем, кто принимал Хенсона накануне.

– Не скажете ли, в каком номере живет миссис Джонс Келси? – спросил Хенсон. – Она переехала сюда сегодня утром.

– Номер 1456. Мне позвонить ей?

– Нет, она ждет меня.

Номер 1456 находился в середине коридора над главным фасадом здания. Коридор был чистый и в нем ничем не пахло.

Одетая в домашнее платье из белого сатина, Ванда мгновенно открыла ему дверь. На ней не было очков, она была красиво причесана, но в глубине глаз затаился страх.

– Входите, дорогой. Я... я боялась, что вы никогда не придете ко мне.

Хенсон запер за собой дверь, и Ванда бросилась в его объятия. Она была такой же нежной, теплой и ласковой, как и вчера.

– Вам нравится эта квартира?

– Она восхитительна. Но что мы будем теперь делать? Вы задумывались над этим вопросом?

– Над каким?

– Том Коннорс... Вы читали вчерашние газеты?

– Нет. Но я видел заметку в десятичасовом выпуске «Ньюс». И некий лейтенант Эган приходил, по-видимому, по этому вопросу. Он разговаривал со мной сегодня днем, когда я собирался уходить.

– Но ведь это не вы, правда, Ларри?

– Что – не я?

– Вы не убивали Тома?

– Конечно, нет! Я только затащил его в кустарник, там и нашли его труп. Когда я его оставил, он был живой и не собирался умирать. Я оставил ему полбутылки виски и немного денег, чтобы задержать его, пока вы не переедете.

– Я вам верю, – потупилась Ванда.

– Тогда почему же ты боишься?

– В вечерних газетах сказано, что он был убит выстрелами из пистолета.

– Лейтенант Эган уже сообщил мне об этом.

– Я ведь была его подругой в Де-Мейн, и теперь полиция будет искать меня.

– Они уже ищут.

Ванда отвела взгляд.

– Значит, вы уже знаете...

– Что ты провела шесть месяцев в пансионе для девиц особого поведения?

– Это называется исправительным лагерем.

Хенсон прижал ее к себе.

– Лейтенант Эган сказал, что вас поместили туда не в виде наказания, а для того, чтобы вы не подпали под дурное влияние, вас хотели предостеречь, чтобы потом вы не наделали ошибок.

– И он нашел меня по моему адресу на Селл-стрит? Он знает, что я переехала?

– Да.

– Тогда почему же он не пришел ко мне в контору?