Биография Шерлока Холмса - Ник Реннисон Страница 12

Чарльз Пис, один из самых выдающихся и печально известных преступников викторианской эпохи, вел двойную жизнь – респектабельного дельца днем и грабителя-домушника ночью – на протяжении большей части 1860-х и 1870-х. Человек разнообразных талантов, он был еще и одаренным скрипачом – настолько, что выступал с концертами. Как-то раз на сцене мюзик-холла, названный в афишах «современным Паганини», он демонстрировал свой талант, играя на одной струне в подражание итальянскому виртуозу.

Однако после убийства в 1876 году мужа женщины, которую он намеревался соблазнить, Пис в октябре 1878-го был арестован полицией в момент ограбления очередного дома. Вначале судимый за кражи со взломом и попытку убить констебля, арестовавшего его, Пис затем был обвинен в убийстве мужа, которому собирался наставить рога, и признан виновным в этом преступлении присяжными на выездной сессии суда в Лиддсе в феврале 1879 года. Его повесили в том же месяце, но не прежде, чем он признался в еще одном убийстве, за которое уже был судим и осужден ни в чем не повинный человек.

Можно с натяжкой предположить, что в самом начале своей карьеры Холмс оказался причастным к делу Писа, однако даты и тот факт, что Пис был схвачен не в результате кропотливой сыскной работы, а по чистой случайности, делает такое предположение неправдоподобным. Быть может, их свела общая любовь к скрипке.

Дело Фаринтош упоминает Элен Стоунер в «Пестрой ленте», чтобы заручиться помощью Холмса, а он замечает: «По-моему, это было еще до нашего знакомства, Уотсон», но если не считать еще одной его фразы, уточняющей, что случай «связан с тиарой из опалов», никаких других сведений об этом деле у нас нет.

Среди других дел, происходивших, по словам Холмса, «еще до того, как у меня появился собственный биограф, вздумавший прославить мое имя» («Обряд дома Месгрейвов»), нет ни одного, которое можно было бы привязать к документированным криминальным расследованиям.

Упоминаемое в том же рассказе «убийство Тарлтона» определению не поддается. «Дело Вамбери, виноторговца», столь же неопределимо, хотя некоторые холмсоведы выдвигали предположения, что, несмотря на расхождение в написании фамилий, речь идет о венгерском ученом Армине Вамбери. Этот последний, известный в первую очередь как специалист по восточным языкам, кроме того, слыл знатоком и коллекционером вин. В 1870–1880-х годах он несколько раз посетил Лондон, так что мог встретиться с Холмсом. А что до «кривоногого Риколетти и его ужасной жены», не исключено, что они были всего лишь плодом лукавого воображения Холмса.

Одно совершенно ясно: в те ранние дни нередко клиентов брату поставлял Майкрофт. Это упоминает сам Холмс. В рассказе «Случай с переводчиком» он признается Уотсону, что многие из самых любопытных дел он получил благодаря Майкрофту.

В Лондоне братья, вероятно, виделись редко. Уже в 1876 году Майкрофт вряд ли уклонился бы от избранных им маршрутов между Уайтхоллом и Пэлл-Мэлл настолько далеко, чтобы оказаться на Монтегю-стрит. Однако вовсе не обязательно, что это мешало братьям поддерживать постоянную связь. Телеграф в викторианском Лондоне работал на удивление эффективно, и оба брата то и дело отсылали телеграммы. Но каким бы образом Шерлок ни поддерживал связь с Майкрофтом, совершенно очевидно, что он был многим обязан старшему брату и в те ранние годы, и после, на пике карьеры.

Какую, собственно, роль играл Майкрофт Холмс при английском правительстве в последние десятилетия девятнадцатого века и первые годы двадцатого?

Вскоре после окончания Оксфорда в 1869 году Майкрофт, не зная наверное, каким должно быть его будущее, и слишком ленивый, чтобы прилагать усилия в поисках работы, проживал в частном пансионе в Блумсбери.

Хотя университет он, как и ожидалось, окончил с высшим отличием, Майкрофт отверг предложенную ему аспирантскую стипендию («студенческую», как она именовалась в Крайст-Чёрче). У него не было никакого желания оставаться в Оксфорде и тем более возвращаться в Йоркшир.

Проводя свои дни за решением шахматных задач или бессистемными изысканиями в области высшей математики, он мог бы годы и годы пребывать в этом приятном безделье, если бы в один прекрасный день не встретил перед входом в Британский музей друга студенческих лет, Арчибальда Примроуза.

Год назад Примроуз после смерти деда унаследовал графский титул и, хотя ему еще не было и двадцати пяти, считался восходящей звездой и в Палате лордов, и в либеральной партии. Роузбери, как он именовался теперь, имел связи повсюду в политическом истеблишменте.

Он высказал предположение, что Майкрофту следует не ломать голову над рядами простых чисел, а применить свою «редкостную способность к цифрам» для чего-нибудь более полезного, и нашел ему место в Адмиралтействе, где Майкрофт должен был следить за финансами и контролировать правительственные расходы.

В начале 1870-х Майкрофт выработал для себя жесткую рутину, которую неизменно соблюдал до конца жизни. Он снял квартиру на Пэлл-Мэлл, а в 1873 году вместе с такими же любителями уединенного досуга основал клуб «Диоген», по отзыву Шерлока Холмса – «самый странный клуб в Лондоне», клуб для не выносящих клубы.