Азиатский рецепт - Кристофер Дж. Мур Страница 12

Крюгер пожал плечами и подался вперед: к ним приближались копы.

– Ходжес все уладит, – отозвался он, кивнув на старшего морпеха.

Лэнни выдохнул и покачал головой, глянув на Монтану и Тиффани, следивших за ним, как огромные голодные львицы. Что еще сказать Крюгеру, он не знал, и получалось глупо: зачем, спрашивается, было вставать? Лэнни считал, что морпехи попали на деньги, которых им в жизни не заработать. Их могли выгнать из ВМФ – и тогда прощайте, льготы, прощай, университет. Вряд ли хоть один из троицы служил ради привилегий в образовании, но Лэнни им все равно сочувствовал. Ситуация начисто выбилась у них из-под контроля – эта мысль пронзила Лэнни, жизнь которого протекала бесконтрольно с самого начала.

Лэнни с замиранием сердца наблюдал, как трех белых мальчиков толкают на дно ямы, из которой он сам пытается выползти буквально с рождения. Белые мальчики свято верили, что Ходжес их отмажет. Может, да, а может, и нет. «Поживем – увидим, на чем Дювел и Ходжес договорятся с копами и панком Пиво», – думал Лэнни.

Лэнни понимал морпехов. Пусть кто-нибудь объяснит тайским копам, почему Лопес обоссал «БМВ». Белые мальчики два с лишним месяца с корабля не сходили – просыпались утром и засыпали вечером, а вокруг, куда ни плюнь, вода, вода, вода. Не корабль, а тюрьма цвета металлик, пропахшая солью, солнцем и водой. Поссать на твердую землю, а раз повезло, то и на крутую тачку, значило спеть гимн жизни, в которой невозможно утонуть.

Ходжес сидел рядом с Лопесом и о чем-то с ним беседовал. Тайские копы жестом велели ему следовать за ними, и Ходжес поднялся.

– У каждого народа есть свои «можно» и «нельзя», – начал Дювел, пристроившись за Лопесом. – Открой любой путеводитель по Таиланду.

– Открывал, но про обоссанные машины ничего не увидел.

– Этот момент не освещен? – удивился Дювел.

– Порой нужно читать между строк, – нетерпеливо проговорил Ходжес.

Дювел подался к нему и объяснил:

– Этот человек очень влиятелен. – Он показал на Сиа Дома, который что-то шептал Алисе, а та кивала. – Ваши люди были на стоянке его отеля. Парень с пистолетом – его сын.

Ходжес лишь плечами пожал:

– Вы же сказали, что он гангстер.

– Точнее – и правильнее – назвать его китайским капиталистом.

Всех разделили на две группы и развели по разным комнатам для допросов. Круглолицый Манит и еще два тайских копа устроились напротив Лопеса, Арнольда и Крюгера. Пехотинцы сидели прямо, словно на заседании морского суда. Ходжес шептался с Дювелом, который занял место рядом с Манитом. Лопес твердил, что Пятая поправка позволяет ему хранить молчание и пригласить адвоката. Дювел объяснил ему, что Пятая поправка к конституции США в Таиланде не действует и права молчать не дает.

– Это неправильно! – заявил Лопес.

Дювел переводил вопросы Манита. Сиа Дом свирепо глядел на Лопеса. Пехотинцы расценили такой взгляд как обычную для военной зоны тактику обработки противника. Им объясняли, как проводить допросы и пытки. Лопес попытался вспомнить те занятия. Он назвал свое имя, звание и серийный номер.

Дювел поинтересовался, понимает ли он вопросы, которые ему задают.

– Да, сэр, я понимаю их. – Слово «их» ударило по ушам, как шматок сырого мяса – мясницкий стол. – Но не скажу ни звука сверх того, что требует Женевская конвенция.

Ходжес сложил руки на груди и покачал головой.

– Лопес, тебя поймали не на поле боя. Такими вопросами занимается полиция. Хочешь вернуться на корабль – возьми себя в руки.

В соседнем зале для допросов Алиса сидела с Тиффани. Пиво, Пиано и Банк, похожие на панк-манекенщиков со смазанным макияжем, устроились рядом.

– Мой отец все уладит, – пообещал Пиво, глянул на Алису и закусил нижнюю губу.

– Сиа Дом уже все улаживает, – уточнила Алиса. – Ты должен быть ему благодарен.

– Хочешь правду сказать? – зашипел на нее Пиво. Эта русская приказывает ему благодарить отца!

В Пиве проснулся мальчишеский негативизм. Разумнее всего было сменить тему.

Алиса открыла сумочку от Гуччи и заметила, как вспыхнули глаза Тиффани. Достала пачку сигарет, закурила, и, не обращая внимания на Пиво, решила угостить Тиффани. Та медленно вытащила сигарету длинными пальцами и поднесла к зажигалке, которой чиркнула Алиса. Их дружба Пиву совершенно не нравилась. Девушки выдыхали дым через нос, словно специально тренировались.

– С каких пор в твоих делах присутствует правда? – спросила Алиса, наконец повернувшись к Пиву.

Тиффани хихикнула в знак женской солидарности. Алиса достала сигарету для Пиано, который без очков щурился, и для Банка – тот наклонился, чтобы закурить от зажигалки в Алисиной руке.

– Правды нет нигде, – заявила Тиффани, выдувая дым через новенькие ноздри. – Есть только сказки, которым принято верить больше, чем другим.

– Тебе нравится тот черный моряк, – Алиса не спрашивала, а констатировала факт.

– Отрицать не стану, – улыбнулась Тиффани, словно рекламируя ровные, белые зубы, за которые заплатила немалые деньги.

Пиво расстроился и нервно сглотнул, убеждая себя, что все это сюр. Как же ему хотелось выбраться из управления вместе со своей королевой красоты!

Дювел кивнул Маниту и повернулся к морпехам, у которых явно поубавилось и воинственности, и пыла. Пиво сделал отцу вай [10]. При люминесцентном свете мальчики из банды «Свиная голова» банду совершенно не напоминали. Сиа Дом топтался вокруг них, как боксер, ожидающий вызова на ринг. Тиффани с Алисой вошли последними. Никто не заметил или не счел нужным заметить, что Алисина сумочка Гуччи перекочевала к Тиффани. «Дар дружбы» – так назвала свой жест Алиса. Тиффани освежила макияж и поправила корону.

Побледневший Ходжес смотрел на часы, словно упрашивая стрелки остановиться.

– Вы обещали все уладить за пятнадцать минут. – Он раздосадованно покачал головой. – Если мы в ближайшее время тут не закончим, мне-таки придется позвонить Сэндлеру. Других вариантов нет.

Затравленный взгляд делал его похожим на коммандера, который взял трубку, чтобы запросить подкрепление с воздуха, ведь противник вот-вот захватит его позицию.

Еще несколько копов придвинули стулья и сели лицом к пехотинцам. Манит огляделся по сторонам, перебрал документы, захотел что-то сказать, но вдруг помрачнел. Такого расклада не ожидал никто. Манит свободно владел английским (а еще тайским и мандаринским диалектом китайского), но попросил Дювела переводить. Тот понимал, в чем дело: если допрос пойдет наперекосяк, Манит сделает виноватым его – мол, переводил неправильно. Диво, что этого уже не случилось, ведь Дювел переводил на английский с точностью дилетанта, швыряющего корзины в обруч с расстояния в тридцать футов.