Осторожно, тетя! - Наталья Александрова Страница 12

Лола припарковала машину возле ларьков со всякой всячиной, выскочила и принесла тетке литровую бутылку воды «БонАква». Тетя Каля присосалась к бутылке, как будто она трое суток проплутала по пустыне Сахаре, отбившись от каравана.

– Может, тебе домой уехать? – нерешительно произнесла Лола.

– Ну уж нет! – энергично воскликнула тетя Каля, вытряхивая на ладонь последние капли воды и протирая лицо. – Чтобы я когда от трудностей убежала? Да не дождется тот супостат!

– Тогда вот что, – деловито предложила Лола, – Лёне про это ни слова. Скажем, что к нотариусу не попали, и все. Незачем ему все в подробностях рассказывать, а то еще подумает, что у меня родственники – люди с криминальными наклонностями.

– Это хорошо, это правильно! – закивала тетя Каля. – Мужу нужно с большой осторожностью про свои дела рассказывать. А лучше вообще поменьше про себя трепать.

– Сами во всем разберемся, сами все расследуем. – Лола была настроена очень решительно.

– И это верно, – согласилась тетя Каля. – На мужа надейся, а сама не плошай! Твой вроде ничего себе парень, тебя вроде любит, но лучше уж мы сами в этом деле разберемся…

Лола только вздохнула – знала бы тетя Каля, как обстоят дела! Совершенно Ленька ее не любит… Ну да и наплевать!

– Да что же вы так кричите? – поморщился капитан Ананасов, неприязненно глядя на свидетельницу.

Девушка испуганно сглотнула и вжалась в спинку стула.

– Я… я не кричу… – прошептала она, поправив сползшие на кончик носа круглые очки и глядя на мрачного милиционера, как смотрит на голодного удава юный хорошо воспитанный кролик.

Секретарша покойного нотариуса Штокенвассера была девушка скромная, тихая и непьющая, и она не могла себе даже отдаленно представить, что творилось сегодня в голове у капитана Ананасова!

А в голове у него лязгали гусеницами самоходные артиллерийские установки, ревели на крутых виражах тяжелые гоночные мотоциклы, заходили на посадку сверхзвуковые истребители.

«Ох, зря я добавил вермут! – тоскливо думал Ананасов. – Ну, пил бы и пил себе водку, как культурный человек, так нет же, понадобилось водку с вермутом мешать! А все Гудронов, Джеймс Бонд хренов! Смешать, говорит, но не взбалтывать! А теперь такое чувство, как будто мне мозги взболтали!»

– Что вы шепчете? – Ананасов с отвращением посмотрел на свидетельницу, прикрыл глаза, подумав, как было бы хорошо, если бы эта свидетельница сейчас мирно исчезла, а сам он оказался дома, а перед ним стояла бы запотевшая бутылка боржома… Однако, когда капитан снова открыл глаза, все осталось по-прежнему – он находился в кабинете убитого нотариуса, перед ним сидела секретарша Штокенвассера, бледная запуганная девица в круглых очках, и давала показания по делу об убийстве своего шефа.

– Я… я не шепчу… – проговорила девица слабым срывающимся голоском. – И не кричу…

– И не спорьте! – рявкнул капитан и сморщился от боли. – Итак, – продолжил он, взяв себя в руки, – значит, последней вошла в кабинет госпожа Свириденко?

– Свириденко, – испуганно подтвердила секретарша, – Калерия Ивановна Свириденко. Сначала я совершенно не волновалась, спокойно ждала новых распоряжений, но никаких распоряжений не поступало, а потом пришел господин Хруст…

– Кто? – удивленно переспросил Ананасов и схватился за мучительно ноющую голову.

– Хруст, очень крупный бизнесмен… Он заранее договорился с Михаилом Рудольфовичем…

Произнеся имя своего покойного шефа, свидетельница вспомнила о понесенной утрате, всхлипнула и уткнулась в кружевной платочек.

Ананасов тяжело вздохнул, сжал ладонями виски и с видимым усилием проговорил:

– И не ревите! Дома будете реветь, а здесь вы должны давать показания!

Девица еще раз испуганно всхлипнула, высморкалась и продолжила:

– Пришел господин Хруст, и я сообщила об этом Михаилу Рудольфовичу… Дело в том, что господин Хруст очень не любит ждать, тем более он заранее договорился…

– Ясно, – проговорил Ананасов, при этом он опрометчиво кивнул, отчего его несчастная голова едва не отвалилась.

– Так вот, Михаил Рудольфович ничего не ответил, и это мне показалось подозрительным…

– Еще бы! – На этот раз капитан воздержался от неосторожных движений. – А что же вы к нему сразу в кабинет не вошли?

– Дело в том, – девица слегка оживилась, – что Михаил Рудольфович очень не любит… то есть не любил, когда его прерывают… когда к нему входят без разрешения. Но и господин Хруст начал нервничать… Поэтому я еще немножко подождала и все-таки вошла в кабинет… а там… а тут… – Девица не выдержала и наконец со вкусом зарыдала.

– Не ревите, я сказал! – прикрикнул на нее Ананасов и снова схватился за голову. – Вот, блин, свидетельница попалась! Да что же вы так убиваетесь? Он вам что, родственник или, может быть, любовник?

– Да вы что?! – возмутилась секретарша сквозь слезы. – Как вы могли так подумать? Ему ведь было очень много лет!

– Разные старички бывают. – Капитан пожал плечами и, заглянув в свои записи, добавил: – Да и не так уж много – всего-то пятьдесят пять…

С точки зрения свидетельницы, что пятьдесят пять, что девяносто пять – одинаково глубокая старость, но спорить с суровым милицейским капитаном она не стала.

– Итак, – с омерзением глядя на нее, продолжил Ананасов, – что вы увидели, войдя в кабинет потерпевшего?

– В чей кабинет? – испуганно переспросила девица, перестав рыдать.

– Потерпевшего, нотариуса Штакен… Штокенвассера! – с трудом выговорил измученный похмельем капитан.

– Я увидела его… потерпевшего… на этом самом месте…

– А куда же делась эта… как ее… Свиристенко?

– Свириденко, Калерия Ивановна Свириденко, – поправила девица. – Ее не было.

– А окно открыто? – уточнил капитан.

– Открыто, – кивнула свидетельница.

– Ну, значит, упорхнула эта Свириденко через окно… – тоскливо констатировал Ананасов.

– Не может быть! – Девица замотала головой, так что у несчастного милиционера зарябило в глазах.

– Почему это не может? – Ананасов поморщился и опустил веки. – Этаж первый, окно открыто…

– Вы ее не видели! – воскликнула секретарша. – Она старая и очень толстая! Она через окно не смогла бы!

– В состоянии аффекта люди способны на многое, – философски проговорил капитан, – на такое, что даже и не подумаешь… А насчет возраста у нас с вами разные понятия… – Он на секунду задумался и вдруг удивленно спросил: – Как, вы сказали, ее звали, эту Свиристенко?

– Свириденко, – снова поправила его секретарша. – Калерия Ивановна Свириденко.

– Вот черт! – вскрикнул Ананасов и потянулся к телефону, бормоча себе под нос: – Ну, Свириденок-то пруд пруди, а вот Калерия имя редкое…