Заговор богов - Пол Клеменс Страница 12

Раковский юркнул в арку. От офиса парфюмерной фирмы, упрятанного глубоко в подвале, отъезжало такси. Анджей махнул рукой. Опустилось стекло, обозначился череп водителя. Поколебавшись, он указал на заднее сиденье – ладно, садись…

Анджей вышел в Урсусе, перебежал улицу Зелинского и вскоре уже тоскливо обозревал дубраву, приютившую малоэтажный поселок. Подтянул сумку и зашагал навстречу судьбе…

Уже виднелись завитушки ограды, увитые декоративным хмелем. Он встал. Как-то неуютно стало. Ворота приоткрыты. Ни собак, ни охраны. Раковский свернул в примыкающий переулок, припустил мимо кустов серебристой акации. Задняя калитка в зарослях мимозы. Замок отсутствовал. Имелась цепь, но концы ее свободно болтались. Он приоткрыл створку, пролез на территорию участка и быстро свернул с дорожки. Дискомфорт на душе – огромный. На тридцать пятом году относительно честной жизни учинить проникновение в чужое жилище? А вдруг соседи увидят?

Тишина на соседнем участке. Никого. Анджей нырнул в «вишневый сад». За клумбой с огненно-красным розарием и белоснежным лилейником уже просматривалось крыльцо. Дверь была приоткрыта…

Он сунул нос в прихожую, вошел. На полу лежал мертвый здоровяк Лукаш… Лицо покойного исказила судорога. Открыл кому-то дверь и… Смерть настигла не от пули, не от ножа. Укол парализующего вещества или что-то в этом роде. Скончался не сразу, боролся за жизнь – но, увы, не с тем, кто его убил. Убийца прошел в дом, мимо агонизирующего телохранителя, а этот бедолага блуждал по прихожей, ослепнув, задыхаясь, сорвал вешалку, зеркало, опрокинул табурет, а потом упал бездыханный…

Пани Ядвига Шиманская спешила из гостиной на шум. Не дошла. Нога подвернута, волосы рассыпаны по полу, лицо красивое до одурения. В распахнутых черных глазах – бездна изумления…

Корвич не придумал ничего умнее, как броситься на лестницу в подвал. Пытался защитить Оракула? Но и его настигли на середине пролета, вонзили иглу… Молодой политолог лежал на ступенях, головой вниз, зарывшись в черноту полуподвала…

Анджей стоял перед лестницей и напряженно вслушивался. Царила могильная тишина. В остывающей компании не хватало Замойского. Может, это он их?..

Раковский сдерживал себя из последних сил, чтобы не броситься к двери. Спокойно надо уходить, с достоинством. Он оторвал ногу от пола. Скрипнула плитка паркета. Из гостиницы – вторая дверь, на застекленную веранду. За верандой сад, дорожка к калитке на задворках. На цыпочках прошел в гостиную, снял с плеча сумку. В гостиной никого, кроме девочки с персиками и девочки с горностаем… Одинокая чашка с кофе на журнальном столике. Пепельница, горка окурков. Ни дымка, ни пара…

Анджей подкрался к двери на веранду, осторожно потянул на себя. Полезная штука – интуиция! Тень мелькнула между окнами. Он распахнул дверь и, когда некто в сером, с гладко выбритой головой (а у таких людей приметы размыты) ринулся в проем с веранды, с силой захлопнул дверь! Лопнуло стекло, окатив пришельца осколками. Бритый закричал. Анджей допрыгал до центра помещения, обернулся. «Маломерка» с окровавленным лицом ворвался в гостиную, заметался. Свалить такого – штука несложная. Раковский ринулся в контратаку, чтобы нокаутировать одним ударом, но тот махнул рукой, в которой что-то блеснуло. Страх многократно усилился. Такого лучше не касаться! Раковский ушел в сторону, сумка потянула в другую. Свалился на колени, перевернув журнальный столик, о который немедленно запнулся бритый. Рука с баллоном рассекла воздух. Сверкнула тонкая игла. Пришелец что-то прошипел, провел рукой по окровавленному лицу. Вскричал от боли, напоровшись на осколок. Анджей откатился к дивану – очень кстати. Бритый кинулся, выставив смертоносную иглу. Раковский швырнул ему под ноги сумку, прыгнул вбок, отбив колено. Тот запнулся – не повезло, треснулся черепом об основание камина. Крепкий орех. Когда Анджей поднялся, подобрав сумку, этот «киборг» тоже вставал – пошатываясь, аппетитно слизывая кровь с губ. Оружие с иглой он держал перед собой, на вытянутой руке. Злой огонек поблескивал в его глазах…

Еще немного, и можно опять начинать геройствовать. Но героями не рождаются, героями умирают. Анджей попятился, хрустнув осколками, оттянул ногой дверь на веранду, пробкой вылетел в сад…

Гравийная дорожка, переулок… Он отбежал от дома метров тридцать, когда раздался топот на веранде. Раковский юркнул в боковой проезд, помчался мимо зеленых насаждений, еще раз свернул, выбежал на окраину поселка, пересек мостки над оврагом, пустую баскетбольную площадку (куда все люди пропали?!), ворвался в лес…

Минут через пять выбрался из кустов на проселочную дорогу и перевел дыхание. Лес отступил, проезжая часть укатана, но машин не видно – это еще не трасса в аэропорт. Дорога дальше, за поворотом, в нее и вливалась второстепенная дорога. Раковский сделал несколько шагов и встал как вкопанный: взревел мотор, подмяв молодняк можжевельника, на дорогу взгромоздился темно-синий «Паджеро» с тонированными стеклами! Сердце ухнуло в пятки. Бессмысленно бежать: при наличии у пассажиров огнестрельного оружия игра в пятнашки закончится на восьмом метре…

Он стоял и ждал, что будет. Джип загородил дорогу, рывками сдал назад, едва не провалившись в водосток, криво встал на своей полосе. Открылась дверь, выявилось бледное лицо Замойского.

– Хвала Иисусу, Анджей, мы с вами не разминулись…

Он выглядел ужасно. Ни кровиночки, правая сторона лица искривлена, слова давались с трудом, глаза блуждали. Чтобы выйти из машины, потребовались титанические усилия.

– Садитесь в машину, Анджей, это Провидение вас сюда послало…

Раковский не трогался с места. Ноги приросли к земле, отодрать их можно было только домкратом.

– Это ваш человечек там резвится, пан Кажимеж?

Замойский пытался вымучить доверительную улыбку. Но мышцы лица не работали. Побелели костяшки пальцев.

– Вы спятили, Анджей… Что за чушь? Живо садитесь в машину…

– Не сяду, – покачал головой Анджей.

– Объяснитесь…

– Хорошо, – согласился Раковский. – Объясняю. На пальцах. Средний видите?

– Тупица… – проскрипел Замойский. Он запустил дрожащую руку в пиджак, вытянул компактный серый пистолет, направил на визави. Анджей почувствовал, как всё внутри сжалось.

– Это не зажигалка, поверьте. У вас железные нервы, Анджей, а все железное когда-то ржавеет… Не уходите…

– И все же я попробую, пан Кажимеж, не нравятся мне ваши игры, – Раковский развернулся, сделал шаг.

Тявкнуло, словно собачка из-под колеса. Промазал? Анджей встал и медленно повернулся. Пистолет в руке Замойского подрагивал, казалось, вот-вот выпадет.

– Не искушайте судьбу, Анджей, могу случайно и не промахнуться… Где ваша хваленая интуиция, художник? Живо прыгайте в машину, глупец, пока нас тут не засекли!

Они проехали меньше километра, встали на обочине. Со лба Замойского стекал пот. Он конвульсивно вздрагивал, держался за руль обеими руками, не видя, что оставил включенным указатель поворота.