Инспектор и бабочка - Виктория Платова Страница 12

И оставшиеся в номере вещи…

Даже если сбросить со счетов весьма скромное содержимое дорожного саквояжа, вряд ли Альваро оставил бы его по собственной воле. Он не расплатился за ночь, проведенную в пансионе, что совсем уж странно: человек, которого Субисаррета знал двадцать пять лет и которого считал своим лучшим другом, всегда был щепетилен в денежных вопросах. Что заставило его поступить совсем не так, как он поступал обычно? Что оказалось важнее, чем щепетильность и дорожный саквояж?.. Разумного или хотя бы утешительного ответа на вопрос не находится, а те, что лезут в голову, нисколько не устраивают Икера. Погружают в скорбную реальность его собственной профессии, где свежевыловленные утопленники без следов насильственной смерти – едва ли не самый щадящий вариант.

Фотографии утопленников были продемонстрированы инспектору местными полицейскими: два мужчины (Андрес и неизвестный блондин) и девочка лет тринадцати (несчастный случай на прогулке по одному из каналов). Кроме утопленников имелся один выпавший из окна пенсионер, три самоубийцы в возрастном промежутке от семнадцати до тридцати. Турист из Словакии, подавившийся бифштексом в ресторане «De Karmeliet», турист из Андорры, не справившийся с управлением на трассе Брюгге – Остенде. Все потерпевшие, за исключением блондина, опознаны, и ни один не является гражданином Испании Альваро Репольесом.

Блондин – тоже не Альваро, к вящей радости Субисарреты и унынию сыщиков из Брюгге: чертов блондин висит на них неподъемным грузом и портит статистику раскрываемости. В отличие от глупых, но вполне объяснимых смертей двух туристов, одного пенсионера и трех самоубийц, случившееся с блондином – самое настоящее преступление.

Умышленное убийство.

Блондин был задушен, а уже потом сброшен в воду.

Слава богу, что это произошло не на подведомственной инспектору Субисаррете территории, слава богу, что блондин – не Альваро. Но где в таком случае Альваро? Если самолет, поезд и прокат машин исключаются, остается просто машина. Чья-то машина, на которой Альваро покинул город. Остаются мотоцикл, скутер, лодка с мотором и пешие прогулки по окрестностям. Все это выглядит несколько экзотично. Кого ждал Альваро в «Старой подкове»? С кем он должен был встретиться у башни Белфорт? С тем, с кем впоследствии покинул город? Но почему он забыл забрать вещи из пансиона?

«Забыть – означало бы вернуться», – сказала Икеру официантка. Грустный афоризм, инспектора не покидает ощущение, что он тоже что-то забыл. Это не касается вещей (спортивная сумка при нем), тогда… чего это касается?

Альваро не вернулся, но вопрос «почему» остается открытым. Не захотел или – того хуже – не смог?..

Ночь в номере, который когда-то занимал пропавший друг, не приносит ничего нового, кроме бессонницы. До сих пор Икер не жаловался на плохой сон, он засыпал мгновенно, где угодно, как только предоставлялась возможность, и никакой шум не мог этому помешать. Привычка, возникшая еще в Бильбао, где работы было существенно больше, чем в Сан-Себастьяне. В Бильбао он частенько оставался на ночь в управлении, а это не самое спокойное место.

«Королева ночи» – напротив, спокойное место. Очень спокойное, почти безлюдное. Субисаррете так и не удалось увидеть никого из постояльцев, кроме пожилой семейной пары – по виду скандинавов. На лестнице, ведущей на второй этаж, лежит толстая ковровая дорожка, призванная скрадывать звук шагов. Полы в коридоре тоже выстелены коврами, а стены обиты тканевыми обоями. И стоило инспектору захлопнуть за собой массивную дубовую дверь номера, как его тотчас же окружила тишина.

О чем он подумал тогда?

Лучшего места для преступления не сыскать.

Если бы он был убийцей и ему (по каким-то причинам) нужно было бы расправиться с Альваро Репольесом, художником из Сан-Себастьяна; или с кем-нибудь другим, хотя бы и с блондином, чья личность так и не была установлена… он сделал бы это прямо здесь. В комнате с вековыми толстыми стенами и отличной звукоизоляцией. Пустил бы в ход пистолет с глушителем, или струну от карниза; сошла бы и подушка, если бы жертва спала и ее не мучила бессонница, как сейчас Икера. Остальное – дело техники: закатать тело в ковер (обилие ковров в пансионе подталкивает именно к такому решению) и вынести через черную лестницу. Есть ли в «Королеве ночи» черная лестница?

Наверняка.

Да нет же, это слишком громоздкий план, неизящный, он зависит от множества случайностей, даже от пары скандинавов. Вдруг им взбредет в голову выйти из номера прямо посреди ночи, по какой-то своей старческой надобности? В поисках стакана воды, в поисках снотворного, которое наверняка найдется на ресепшене; в поисках джукбокса с коллекцией виниловых ретропластинок с записями полузабытой звезды Жюльетт Греко. Да мало ли чего может сгенерировать усыхающий мозг, а Жюльетт Греко всегда нравилась деду Субисарреты. Именно она, ее длинные черные волосы отравляли детство маленького Икера почище воскресных месс. Ее было так много, и она была так вездесуща, со своим вкрадчивым голосом, что вполне могла сойти и за Деву Марию, и за Христа.

И сходила, вот ведь!..

Не факт, что волосы Жюльетт Греко всегда были длинными. Возможно, она иногда носила стрижку, как хрестоматийный Иуда, но Икер запомнил лишь черный водопад, украшающий обложку миньона с заглавной песней «Sans Vous Aimer» [4]. Особо грустной песню не назовешь, и не совсем ясно, страдает ли Жюльетт от чьего-либо отсутствия или относится к этому философски.

Как относиться к отсутствию Альваро, Икер еще не решил. Уж точно не философски: прежде чем исчезнуть, Альваро перестал походить на себя, занимался странными поисками, то и дело напускал туману, и – в течение суток – заменил один важный для себя город на другой, гораздо менее подходящий. Ясность — вот что необходимо Субисаррете. Ясность, а не туман. Хотя бы один точный ответ на любой из вопросов: где? зачем? какого черта? Один точный ответ, за который можно было бы уцепиться, как за толстый черный волос Жюльетт; как за одну из нитей, из которых соткан ковер нынешней тайной жизни Альваро Репольеса.

Как подозревает Икер – гораздо более затейливый, чем вытертые множеством ног и потерявшие цвет ковры в этом странном пансионе: растительный орнамент соседствует с геометрическим и свободно перетекает в него, как… жизнь перетекает в смерть.

Проклятье, ничего подобного здесь, в «Королеве ночи», не случилось и не могло случиться. Тем более с Альваро, взрослым тридцатипятилетним мужчиной. Способным постоять за себя. Впрочем… блондин с фотографии тоже выглядел мужчиной, способным за себя постоять. Что не помешало кому-то захлестнуть удавку на его шее.

Жизнь перетекает в смерть. Уже перетекла, о, да!..

Мысль о смерти тут же всплывает, стоит лишь Икеру подумать (не о блондине, что было бы понятно) об Альваро: всплывает и покачивается, как маленькая желтая резиновая уточка для ванной из Икерова детства. Эта мысль не вызывает у инспектора Субисарреты ничего кроме злости: почему он так легко согласился с тем, что c его лучшим другом произошло непоправимое? Почему не может отвязаться от прошедшего времени и то и дело притягивает его поближе – воображаемой струной от карниза?