Подиум - Татьяна Моспан Страница 12

Недавно Богданова случайно услышала, как Николай жаловался Томазу: мол, баскаковский хомут до крови натер ему холку. "У тебя ребята верные, против кого хочешь выстоять можно, даже против этого отморозка Назарова", – ответил ему Томаз. Как поняла Наташа, Линьков резко возражал приятелю, но она смогла разобрать лишь последнюю фразу: "…Знал бы я, сколько у Баскакова ходок в зону, на пушечный выстрел к этому рецидивисту не подошел бы…"

– Зачем ты общаешься с ними, если тебе это так неприятно? – как-то спросила Наташа своего любовника.

Впервые он нагрубил ей тогда. А чуть позже, видимо почувствовав себя виноватым, сделал дорогой подарок.

– Я сам разберусь со своими делами, тебе лучше об этом не знать… – Он обнял Наташу и крепко прижал к себе. – Не думай ни о чем.

– Я боюсь за тебя.

– Не надо. На мою шею так просто аркан не накинешь, еще пободаемся. – Линьков сжал кулаки, и выражение его лица не предвещало ничего доброго.

Заметив Наташину негативную реакцию на эти слова, он отвернулся и тихо пробормотал:

– Если бы знал, где упасть, соломки постелил бы…

– Разве нельзя жить как все?

Злая усмешка искривила тонкие губы Николая.

– Как все? Это значит пересчитывать в кармане последние копейки?! Спасибо, я уже так нажился, больше не хочу. Сам вляпался в дерьмо, как последний… дурак, сам из него и буду ноги вытягивать!

В Наташином присутствии Николай редко позволял себе крепкие выражения. Значит, сделала она вывод, действительно допекло его.

Сам настораживающий эпизод постепенно изгладился из памяти, но неприятный осадок остался.

Наташа часто говорила, окидывая взглядом мощную, по-спортивному подтянутую фигуру Линькова:

– Ты надежен, как скала. Так и хочется к тебе прислониться!

И вот теперь на лице Николая при этих словах появилась болезненная гримаса.

– Плохую защиту ты себе в жизни выбрала, девочка.

Наташа опешила: раньше он никогда бы не ответил так.

А несколько дней назад Богданова впервые увидела возлюбленного с помповым ружьем в руках. И испугалась по-настоящему. Подумала: ведь она ничего не знает о делах Николая! Роман Баскаков, Марат Газеев, Назаров… Что все-таки связывает Линькова с этими людьми?

– …Наташа! Наташа! – Богданова очнулась от своих тяжелых мыслей, услышав голос Царевой. – У тебя сейчас было такое отсутствующее выражение лица, – заметила Катя.

– Задумалась. – Наташа поморщилась, словно у нее внезапно заболел зуб.

Царева держала в руках визитную карточку.

– Садчиков-старший клинья подбивает? – Наташа заглянула в визитку. – Ого! "Торговый дом Садчикова"?.. Это он погорячился. Фирма, насколько я знаю, его мачехе принадлежит. Не особенно доверяй этим двум хватам. Что старший, Илья, что его братец, красавчик Виталик, – те еще фрукты. Любят девчонок охмурять… – Богданова, перестав думать о Николае, опять превратилась в прежнюю Наташу: веселую, озорную, с виду даже легкомысленную светскую красавицу, для которой не существует никаких проблем.

– А я и не доверяю. – Катя вертела визитку в руках, но выбрасывать ее не торопилась.

Илья Садчиков, несмотря на предупреждение подруги, произвел на Цареву благоприятное впечатление. Вот его брат, Виталик, действительно показался ей противным типом. И еще Борис Саватеев: того же поля ягода…

– Пора сваливать отсюда. – Богданова взяла Катю под руку. – Последний поклон сделаем, и – адью, мой друг!

К ним подошел Тимофей Сазонов:

– Катя, ты молодец. Я смотрел на тебя сегодня и думал…

– О чем ты думал, я догадываюсь, – хитро прищурилась Наташа. – Мы для него, Катюша, лишь вешалки, инструмент при помощи которого можно демонстрировать изумительные идеи. Только в этом плане он рассматривает топ-модели.

– Ну зачем ты так? – попробовал обидеться Тимофей. Но тут же согласился с Богдановой:

– В общем-то ты, конечно, права… Только вот про вешалки я никогда не говорил.

– Зато другие говорили… – Наташа кивнула на невысокую женщину со злым выражением лица, возле которой стояла Пономарева, с жаром что-то ей объясняя.

– Да, да, вы совершенно правы, кожу многие считают сложной материей, – быстро говорила Нина Ивановна.

– Кто это? – спросила Царева.

– Главный редактор журнала "Магия моды" Элла Борисовна Хрусталева, – вместо Богдановой ответил Тимофей.

Хрусталева вырядилась в слишком яркий для ее возраста пиджак: он был даже не красного, а кричаще-алого цвета. Удлиненный силуэт костюма не мог совсем скрыть полноватых бедер, затянутых в брюки. Получалось, такой наряд, наоборот, зрительно укорачивал ее и без того короткие ноги, а фиолетовая помада на губах не гармонировала с алым пиджаком… Про таких женщин принято говорить: они не имеют возраста. Действительно, сразу невозможно было определить, сколько Хрусталевой лет: тридцать пять, сорок пять или все пятьдесят. И, похоже, собственный нелепый наряд ее ничуть не смущал.

– Попугай! – не сдержавшись, процедил сквозь зубы Тимофей.

– Не попугай, Тимошенька, а очень важная персона. Вон Нинок вокруг нее как выплясывает, даже от директора торгового центра оторвалась на минуточку. Она давно Хрусталеву окучивает. Пономарева свое дело знает туго. Был бы только толк от этой кривоногой таксы.

Сазонов поморщился:

– Ну, ты уж совсем…

– Не переживай, она всех манекенщиц называет жердями. Не понимаю: как можно редактору модного журнала так безвкусно одеваться? В прошлый раз я ее в бирюзовом видела – эт-то было нечто!..

– Зато ее издание процветает, – проговорил Тимофей и насупился. Подрядившись работать на Нину Ивановну, он лишился самостоятельности и стал неинтересен как модельер редакторам модных журналов.

Катя внимательно посмотрела на Хрусталеву: умное, волевое лицо женщины притягивало взгляд.

– Умная баба, но очень злая, – точно прочитала мысли подруги Наташа Богданова. – Сотрудницы журнала от нее стонут. Дисциплина – как при военном коммунизме. Топ-модели, которых она отбирает для съемок, у нее по струнке ходят, мне девчонки рассказывали. Орет на всех, унижает. Не каждый выдерживает! Зато журнал ее процветает, Тимофей правильно сказал. Перед ней люди и покруче нашей Нины Ивановны откровенно пресмыкаются. Связи у нее, говорят, огромные.

– По-моему, те, кто поставляют тебе сведения, несколько преувеличивают… – угрюмо пробормотал Тимофей.

Публика на банкете «отдыхала», что называется, по полной программе.

– Тимоша, мы исчезаем… – Наталья осторожно дотронулась до локтя молодого модельера, догадываясь, какие мысли того одолевают. – Не грусти! Значит, твое время еще не пришло. Все образуется.