Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин Страница 12

Вроцлав очень неудачно расположен, и каждая война дает лишнее тому доказательство. Во время последней он едва не исчез. Трудно, правда, сказать, какое решение Советов оказалось бы хуже: стереть его с лица земли или отстроить. Если не считать нескольких площадей в центре, восстановленных в средневековом обличье, Вроцлав превратился в чудовище из бетона, унылое скопление серых зданий, немного оживляемых рекламой.

Короче, это не самое лучшее место для отдыха на каникулах, но Поль, прогуливаясь по бесконечным проспектам с их дребезжащими трамваями, чувствовал себя туристом. Партнеры легко согласились на месяц заменить его, а Поль рассчитывал покончить со всем еще раньше. Главное, что Арчи сдержал свои обещания. Письмо из дирекции «Хобсон и Ридж» пришло через день после его возвращения с Род-Айленда. Оно официально подтверждало выделение клинике еще в текущем году крупной спонсорской помощи.

В тот же вечер Поль сел в самолет до Варшавы, а потом местным рейсом добрался до Вроцлава. Он снова чувствовал бешеный ритм американской школы разведки. Англичане были, конечно, более вероломными, русские более изворотливыми, а немцы более последовательными, но никто и в подметки не годился американцам, когда дело шло об эффективности планирования и скорости исполнения. К счастью, эти традиции наследовал и частный сектор.

Таксист высадил его у лаборатории без десяти пять. О встрече договорились еще из Соединенных Штатов. «Начните с посещения этого места, — сказал ему Арчи. — Вы сможете ознакомиться с досье польской полиции в самолете. Нет нужды заново проводить расследование, просто оглядитесь там».

Лаборатория располагалась в здании еще более мрачном, чем большинство городских построек. Какие-то ржавые железяки, остатки недостроенных балконов и старых лестниц торчали из его штукатурки. Квадратные, без выступов и лепнины, частью закрытые ставнями из растрескавшегося дерева окна…

Дом окружал не то сад, не то пустырь, скучное и грязное пространство с островками травы. Он служил стоянкой для автомобилей и был весь изрезан колеями. Поль приехал чуть раньше времени и решил осмотреться вокруг. Он без труда обнаружил запасной выход, описанный в полицейском отчете, — тот располагался в торце здания.

Поль отметил про себя, что с этой стороны все стены соседних домов были глухими, а сами строения заняты мастерскими, по ночам пустующими. Понятно, что никто ничего не видел.

Он вернулся к главному входу и толкнул стеклянную дверь. Несмотря на теплую весну, в силу каких-то распрекрасных бюрократических правил отопление работало. Воздух был до отвращения сухим и густым. Запах линолеума и кофе мешался в нем с трудно определимым химическим духом. Холл был совершенно пуст. Его стены пестрели объявлениями на польском и на английском с сообщениями о конкурсах и конференциях. Какая-то надпись со стрелкой, по всей видимости, указывала, как пройти в секретариат. Он размещался в комнате с открытой дверью, куда Поль и вошел, сделав вид, что постучал. В комнате не было ни души. Ее охрану нес лишь маленький портрет Папы Иоанна Павла II, висевший на стене. Папа был в красной сутане и, как всегда, немного таинственно улыбался.

Еще одна дверь вела в соседнее помещение. Оттуда до Поля донесся шелест каких-то бумаг. Вскоре в проеме двери появился мужчина.

— Я тут услышал… Кто вы?

— Поль Бенвиль.

Поль впервые употребил выбранное для прикрытия имя, звучавшее на французский манер и подкреплявшее его легенду.

— Очень рад, господин Бенвиль. Я профессор Рогульский. У нас назначена встреча…

— На пять часов, по-моему.

Поль проследовал за профессором в соседнюю комнату, и они сели по обе стороны рабочего стола, заваленного папками. Профессору было уже далеко за шестьдесят, но он все еще одевался по моде своей студенческой молодости: вельветовые штаны, полосатая рубашка с обтрепанными манжетами, скаутские ботинки с толстой подметкой. У него было бледное лицо с прозрачной кожей, как у всех, кто проводит много времени в помещениях со спертым воздухом. Поредевшие и седоватые волосы уложены волнами, должно быть, как в молодости. Студентом-медиком Поль уже встречал таких профессоров. Эти люди, полностью поглощенные иным миром, жизнью микробов, молекул и клеток, выставляли напоказ лишь неказистый фасад, чьи поблекшие цвета без слов говорили: «Закрыто на ремонт».

На лице Рогульского выделялись лишь маленькие очень темные глаза, увеличенные толстыми стеклами очков и без устали двигавшиеся во всех направлениях.

— Сегодня у нас пятница, нет ни секретарши, ни сотрудников. Чем я могу быть полезен вам, господин Бенвиль?

Это не было простой вежливостью, а скорее заученным заклинанием всех университетских работников мира, жалующихся на отсутствие средств и препоны исследованиям.

Поль оглядел комнату. По ветхому виду здания не скажешь, что оно оснащено таким современным оборудованием. Компьютер Рогульского был одной из самых последних моделей. Такой Поль мечтал заполучить для своей клиники.

Он вынул из бумажника визитку и протянул ее профессору.

— О, вы из Атланты! Из Си-ди-си, конечно?

Рогульский говорил на беглом английском с сильным славянским акцентом.

— Учреждение, на которое я работаю, связано с Си-ди-си, но мы независимы.

— «Агентство безопасности исследовательского оборудования». Не слышал о таком. Недавно создано?

— Мы работаем уже три года, — твердо объявил Поль.

На этом этапе знакомства следовало действовать без малейших колебаний. Профессор долго изучал карточку. Он перевернул ее, поднес к глазам и даже поместил в круг света лампы, как будто хотел различить водяные знаки.

Поль не ожидал такой недоверчивости. Решение действовать под прикрытием объяснялось нежеланием вводить в курс дела полицию, а вовсе не стремлением обмануть собеседника.

Подозрительность ученого оказалась полной неожиданностью, возможно намеком на что-то. Работая на Контору, Поль знал, что легенды там готовили безупречные. Насчет бюро в Провиденсе у него оставались сомнения. Если бы профессор снял телефонную трубку и набрал значившийся на карточке номер, он попал бы на оператора, сидевшего на этот случай в Провиденсе и вполне способного его успокоить. Оставалось надеяться, что все сработает.

Поль поначалу беспечно отнесся к заданию, черпая уверенность в том, о чем говорил ему Арчи. Неожиданная подозрительность профессора заставила его насторожиться. Он вдруг окунулся в давящую атмосферу тайной жизни и мешанину лжи скрывающей препятствия и опасности.

Профессор положил, наконец, карточку.

— Ничего, если я закурю? — спросил он.

Не успел еще Поль ответить, как тот достал зажигалку «зиппо» и закурил светлую сигарету без фильтра.

Американец не чувствует себя за границей, пока перед ним не оказывается некто, пускающий ему прямо в лицо клубы сигаретного дыма в душной комнате. Путешествие Поля по-настоящему началось.