Тайна чертова камня - Наталья Александрова Страница 12

– Козел он, – проговорила Люська, дав Надеждеприкурить и выпустив через ноздри густой вонючий дым, – хотя, конечно, всемужики – козлы… Колька – он еще ничего… если бы не Анфиса… прям как бобик наповодке у нее ходит!

Надежда осторожно закурила, стараясь не затягиваться, но всеравно закашлялась: Люськины сигареты были на редкость едкие и ядреные.

– Кто это – Анфиса? – поинтересовалась она, отдышавшись.

– Жена его, – с ненавистью выдохнула Люська исплюнула на землю. – Своими бы руками задушила эту корову! Если бы не она…

Надежде вовсе не хотелось выслушивать Люськины излияния, иона попыталась перевести разговор на более интересную тему:

– А что здесь случилось пять лет назад?

– Пять лет? – равнодушно переспросилаЛюська. – Вроде маньяк какой-то орудовал…

– Маньяк? – оживилась Надежда. – Что заманьяк?

– А я почем знаю? Пять лет назад Людмила Синякова былагородская штучка, у меня и в мыслях не было в такую глухомань подаваться! Встрашном сне не приснилось бы! Работа у меня была хорошая – штукатуром в РСУ, иквартиру я через эту работу получила однокомнатную, и внешность подходящая…мужики проходу не давали! Вот через них, через мужиков, все мои неприятности…

Надежда поняла, что ей не избежать Люськиной исповеди, иприготовилась слушать.

– Познакомилась я с одним… Реваз звали. То ли чечен, толи грузин, в общем, лицо нерусской национальности. Но из себя очень видный, аглавное – обходительный. Наши-то ребята из РСУ норовили по-простому – бутылкураздавить и в койку. А этот и в ресторан, и в кино, одним словом – культура.Только домой к себе ни разу не пригласил. Все больше ко мне в однокомнатную.Вроде, говорил, дома у него мама больная, может от моего вида сильнопереволноваться. И еще – если в ресторане или дома у меня выпиваем, так он мневсе подливает, а себе поменьше. То ли у него со здоровьем что, то ли Аллах невелит. А я, честно тебе признаюсь, когда выпью, сама себе и то не нравлюсь. И поскандалитьмогу, и другое чего, а самое главное – ни черта после не помню.

Короче, все у нас с ним хорошо было, и я уже начала просвадьбу задумываться. И Реваз пообещал с мамой познакомить. Которая больная. Нопока суд да дело, пришли мы к какому-то его другу, тоже из этих, из нерусских,и выпила я лишку. Так это выпила, что вовсе отключилась. А потом прихожу в себя– а Реваза моего нету, один только друг его. И я в таком виде… сама понимаешь.А ничего не помню. Ну то есть ровным счетом ничего. И вдруг в дверь колотят, иврывается злющая такая баба. Надо понимать, что жена. И начинает орать, чтоАхмет – сволочь и кобель (этого друга Ахметом звали, я вспомнила) и чуть толькоего на минутку оставишь, он уже непременно какую-нибудь шалаву приведет. Этоона уже про меня. А я, если честно, и правда не помню, может, что и было у меняс этим Ахметом. Но на шалаву, понятное дело, обиделась и полезла с ней драться.

Только, видать, то ли я еще с похмелья в настоящую силу непришла, то ли она, жена эта, не первый раз в таком деле, здорова оказаласьдраться. В общем, вытолкала она меня в чем есть на лестницу и шмотки мои следомвыкинула.

Я, понятное дело, расстроилась, пошла в рюмочную одну, гдезнакомая моя работала, Татьяна, и выпила еще немного. Самую малость. А потомдомой к себе отправилась, в однокомнатную свою.

Только ключ сую в скважину – а он не подходит. Я сперва-топодумала, что руки спьяну трясутся, тыркалась-тыркалась, а потом через дверьмне говорят, чтобы проваливала подобру-поздорову, пока они милицию не вызвали.Я решила, что по пьяному делу вообще квартиру перепутала. Отошла маленько,поглядела – нет, дверь точно моя, Стасик из РСУ ее из остатков от ремонтаспортивной школы сделал… Тут уж я начала шуметь да скандалить по полнойпрограмме. Я ведь тебе говорила – когда я выпью, очень становлюсь скандальная!А тут тем более такое дело – в собственную квартиру не пускают!

Ну а эти-то, они говорят – уймись, а то правда милициювызовем! Я говорю – вызывайте, так вас и разэтак, милиция вас самих из моейоднокомнатной выкурит.

А они и впрямь вызвали.

Только все не так получилось, как я думала.

Милиция приехала, я говорю – в собственную квартиру непускают, а эти документ показали, что я эту квартиру им честь по чести продалаи деньги получила, в чем расписка имеется. Так что они в полном своем праве, ая получаюсь пьяная хулиганка. Менты меня увезли и пятнадцать суток впаяли замилую душу.

А как я пятнадцать суток отсидела, так отправилась Ревазасвоего искать, чтоб помог мне в том деле разобраться и обратно квартиру своюзаполучить. Нашла его в одном ресторане, где он другую такую же дуру охмурял.Тоже все ей подливал. У меня прямо в глазах потемнело, не помню, что дальшебыло.

Очнулась опять в ментовке, на этот раз мне за пьяный дебош вресторане три месяца впаяли. Там-то мне добрые люди все про этого Ревазарассказали, глаза раскрыли – у него бизнес такой, находит дур одиноких сжилплощадью, подпаивает, а потом – раз, и бумага подписана! Нотариус у негосвой, прикормленный, и в милиции друганы, так что ничего с ним не поделаешь…

В общем, запила я по-черному. Из РСУ меня, ясное дело,прогнали, жила месяца два у одного, звать Василий, в метро побирался, квасили сним на пару, а потом ему по пьяному делу башку кирпичом проломили. Помоталась япо чердакам и подвалам, а после к трехсотлетию города милиция капитальнуючистку устроила, и отправили меня сюда, на сто первый километр. Ну, здесь меняНиколай под присмотр взял, в этот дом поселил, следил, чтоб сильно не пила…потом уж мы сошлись с ним. Если бы только не Анфиса – зажила бы япо-человечески… у тебя, кстати, нету чего?

– Чего? – сдуру переспросила Надежда.

– Сама, что ли, не понимаешь? – Люська взглянулана нее исподлобья. – Винца хоть какого… или наливки… или там настойки овсана крайний случай…

– Откуда! – Надежда захлопала глазами ипопятилась.

– Ну, нет так нет… – Люська затоптала окурок ивздохнула. – Ладно, пойду я… суп у меня варится.