Последний маршал - Фридрих Незнанский Страница 12

На этот раз Белов был в мундире. На погонах красовалось по одной звездочке средней величины. Значит, этот Белов был майором госбезопасности.

— А-а, Аничкин, ни на минуту не опоздал. Это похвально. Садись.

Он извлек из ящика стола тоненькую папку и развязал тесемки.

— Мы давно к тебе приглядываемся. Ты, говорят, разведчиком стать хочешь?

Аничкин покраснел до ушей.

— Да ты не смущайся. Ничего в этом предосудительного нет. Как говорится, все работы хороши, выбирай на вкус.

Он погрузился в чтение бумаг из папки. Володя, как ни старался, ничего прочесть не мог. Одну лишь странную вещь он заметил: листы были соединены не проволочными скрепками, как обычно, а булавками. Обычными стальными булавками с круглыми петельками на конце. Они прокалывали листы в левом углу, протыкая их в двух местах, — так обычно делают портные. Впоследствии Аничкин узнал, что такой способ скрепления документов был заведен еще Железным Феликсом и с тех пор не менялся: в этой организации не любили перемен.

— Характеристики на тебя, Аничкин, в общем, положительные. Конечно, нездоровый интерес к самиздату… Ну ладно, это ничего. Сообщаю тебе, что ты можешь стать нашим сотрудником.

Сердце в груди у Володи радостно забилось. Не веря в долгожданную удачу, он переспросил:

— Вы меня берете на работу?

— Да, — кивнул Белов.

Так Володя Аничкин стал агентом — внештатным сотрудником КГБ.

Нельзя сказать, что жизнь его с этого момента круто изменилась. Он продолжал так же учиться в институте, писать курсовые и участвовать в студенческих вечеринках. И даже читать самиздатовские книги. Но теперь у него появились дополнительные, довольно необременительные обязанности: раз в неделю он должен был представлять майору Белову письменный отчет о настроениях своих товарищей, об их разговорах… Тот факт, что он обладает своей собственной тайной, не известной и не доступной никому из окружающих, очень нравился Аничкину. Он искренне верил, что таким образом приносит большую пользу, и втайне надеялся, что со временем его мечта сбудется и ему дадут какое-нибудь действительно важное и ответственное поручение.

После окончания МАИ Аничкина в армию не забрали. Напротив, неизвестным чудесным образом его распределили не в какую-нибудь Тмутаракань, а в закрытый «почтовый ящик» — секретный завод, который находился почти в самом центре Москвы, недалеко от Белорусского вокзала. Здесь он продолжал выполнять поручения Белова, ставшего к тому времени уже подполковником. Теперь объектами его наблюдения были многочисленные инженеры, которые трудились над созданием деталей для ядерных боеголовок. В большинстве своем они оказались тертыми, осторожными, политические анекдоты не рассказывали и двусмысленными фразами не бросались. Поэтому отчеты Аничкина становились все тоньше и тоньше. Руководство было недовольно, и ему нередко приходилось сочинительствовать — придумывать компромат на сотрудников завода.

Белов был весьма доволен своим агентом. В КГБ, как и везде тогда, существовали разные планы, нормативы, а возможно, и соцобязательства. Видимо, благодаря Аничкину у Белова с этим было все в порядке. Примерно через полгода работы на закрытом заводе Володю взяли в штат и даже присвоили первое звание — лейтенанта госбезопасности.

Аничкин получил двухкомнатную квартиру в Новых Черемушках и женился на Оле, лаборантке с завода, скромной миниатюрной девушке, без ума в него влюбленной. Сам он относился к ней довольно спокойно. И не потому, что не любил ее. Просто за годы работы агентом госбезопасности у него выработалось отношение к любому человеку как к потенциальному объекту для внесения в очередной отчет. Это распространялось даже на близких ему людей. А иногда Аничкин невольно начинал задумываться, нет ли в его собственных мыслях чего-нибудь такого, что заинтересовало бы органы. И, надо отдать ему должное, такого не находилось.

Прошло несколько лет с того памятного дня, когда Володю Аничкина вызвали в кабинет ректора МАИ. Постепенно он начал понимать, что его юношеские мечты о романтической карьере разведчика превращаются в ничто. Работа в органах оказалась гораздо прозаичнее, чем он поначалу думал. Кроме того, даже у него, Аничкина, который никогда в жизни не позволил бы себе усомниться в правильности выбранного пути, в уме нет-нет да и всплывало неприятное и беспокоящее слово «стукач».

Да, Аничкин был недоволен своей судьбой. Вместо того чтобы, находясь где-нибудь в Лондоне и не считаясь с опасностью, выведывать военные секреты или, на худой конец, продвигаться по служебной лестнице в центральном аппарате КГБ СССР, он был вынужден торчать в давно опостылевшем ему «почтовом ящике» и строчить отчеты о том, кто, что, когда и по какому поводу ненароком сболтнул. Конечно, иногда он намекал Белову, что неплохо бы и перевести его на более перспективную работу, но тот только отмахивался, отвечая, что Володя необходим именно на этом участке работы. Что тут поделаешь?

Шанс представился внезапно и с совершенно неожиданной стороны.

Еще со студенческих лет у Аничкина был один-единственный закадычный друг — Толя Зеркалов. После окончания института тот тоже какое-то время прозябал на закрытом заводе и так же, как и Володя, клял судьбу и низкую зарплату, а потом вдруг его дела резко пошли в гору. Толю взяли на работу в крупное КБ сразу на должность завотделом. Вместе со своей женой Таней он переехал в огромную квартиру в высотке на Красной Пресне, а дачу получил не где-нибудь, а на Николиной Горе. Дружеские посиделки закончились, и теперь при встречах Толя Зеркалов мог позволить себе покровительственно похлопать Аничкина по плечу: дескать, работай и тоже выкарабкаешься. Для Володи было большой загадкой, каким образом тому удалось за короткий срок добиться таких, почти фантастических, результатов.

Как-то раз Зеркалов пригласил Аничкина на годовщину своей свадьбы. Володя пошел один: Оля не была любительницей шумных компаний да и вообще каких-либо сборищ. Все свободное время она посвящала вязке свитеров для Аничкина, хлопотам по хозяйству и запойному чтению романов сестер Бронте. Надо сказать, с годами такие наклонности жены все больше и больше раздражали Володю.

Когда Оля отказалась ехать с ним, Володя облегченно вздохнул и отправился на Николину Гору один. На фоне роскошной дачи Зеркалова стандартная квартирка Аничкиных смотрелась бы убого, и Оле трудно было бы удержаться от не намеков, нет, но красноречивых взглядов в сторону мужа. Володя давно подозревал, что в глубине души Оля считает его неудачником. Хотя какой он, к черту, неудачник? Приличная работа в Москве, квартира в нормальном районе, и потом… Нет, об этом она, судя по всему, не догадывалась. В общем, женщинам всегда мало, даже таким тихим и покладистым, какой была Оля.

Общественным транспортом на Николину Гору добраться было трудно. Это и понятно: кому же придет в голову, что у обладателей дачи в таком престижном месте (и, кстати, у их гостей тоже) нет собственной машины? Сюда ходил всего один автобус, и то с большими промежутками.

Как бы там ни было, спустя три часа Володя нажимал кнопку звонка у калитки в высокой бетонной ограде дачи Зеркалова. Через минуту ему отперла молоденькая девушка в кружевном передничке.