Метод 2. Обратная сторона любви - Даниил Лектор Страница 12

В этот момент Есеня с Худым и оперативниками вбежали в переулок. Саша сидел у стены, вытянув ноги. Вся его белая рубашка впереди была в крови. Рукой, влажной и скользкой от крови, он зажимал горло.

– Саша!! – Есеня бросается к нему. Свободной рукой он указывает оперативникам направление, куда ушла Катя. Пытается что-то сказать Есене, но квакает, и при попытке говорить кровь выходит из его горла, толчками – через пальцы. Есеня плачет. – Тихо, Саша, тихо!.. Молчи! Да вызовет кто-нибудь «Скорую»!

– Прос… ти… Я… не смог…

– Саша, молчи, не надо… – Есеня в слезах, высматривает помощь. – Саша, пожалуйста…

– Она… Сказала… Вы меня не остановите… Нет… Я снова убью. По плану. Но вы не узнаете кого. Я сама пока не знаю.

– Саша, нет… Нет!.. – Есеня качает головой, не в силах поверить.

Предельно опустошенная после произошедшего, Есеня стояла под душем. Она опустилась по стене и закрыла лицо руками. Женя залез внутрь, под душ, и обнял ее. Выйдя из душа, она надела халат и села на диван, поджав ноги. Женя играл на ковре с дочкой.

– Не вини себя…

– Он из-за меня погиб.

– Нет…

– А из-за кого? Она меня переиграла! Правильно меня отстранили – я не должна была его слушать, я должна была операцию тщательно подготовить…

– Да, должна была!.. Довольна?

Есеня замолкает. Она не ожидала такого ответа.

– Но погиб он – не из-за тебя, а из-за нее, она его убила, и он знал, на что шел! И все равно шел. Ради чего?

– Он… хотел мне понравиться, я думаю…

– Да. И ее остановить. Они убивают. И если ты не готова с этим мириться, наверное, ты не ту работу выбрала.

– Может, и так.

Женя видел, что Есеня была сломлена и готова смириться.

– У тех, кого она убивает, единственная надежда – ты. И ты делаешь все, что можешь, чтобы ее остановить.

– Уже не делаю, меня сняли…

– И когда тебя это останавливало?

Ребенок заплакал. Женя взял бутылку, капнул на руку, попробовал языком и начал поить ребенка смесью.

– Иди. Я с ней посижу…

Есеня уходит собираться.

– Ну что, Вера Евгеньевна, сами заснем? Или песни опять петь? Я могу…

Слегка покачивая кроватку, прислонившись к ней лбом, глядя на дочь через деревянные стойки, Женя что-то тихо, успокаивающе запел.

Есеня собралась и поехала в клинику. Она хотела во всем разобраться. Слова мужа задели ее, допустить новых убийств было невозможно. Меглин по-птичьи сидел на кровати, глядя в окно и раскачиваясь. Есеня сидела на полу.

– Где она их искать будет?

– Загсы закрыты, а церкви тоже закроешь? Сколько церквей по Москве знаешь? Пойдем закрывать, готова? В церковь не пойдет. Не будет за женихами бегать. Они сами к ней придут.

– Ты о чем?

– Как ты замуж вышла?

– При чем тут я?..

Долго молчит. Он ждет.

– Мне… было плохо. А Женя… он был рядом, он помог мне, и я поняла, что это – главное. Не любовь, а… то, что ты можешь верить в человека, это больше, чем любовь.

– Да не о том я, не о том! Про свадьбу расскажи!

– У нас ее не было как таковой. Расписались, пофоткались на Воробьевых… Стой… Хочешь сказать… Они к ней сами придут! Но куда?

– Невеста – она. А она в день свадьбы по мосту гуляла. Замок вешала. Помнишь?

В этот момент Есеня уловила мысль, она поняла, что нужно делать дальше, в голове созрел план.

Замки с именами на «Мосту влюбленных». Целые «деревья», увешанные замками. Целуется повесившая очередной замок пара. Вдали – сталинская высотка. Дом на Котельнической набережной. На большой высоте – гул от ветра. Опершись на каменное ограждение, лежит с винтовкой Катя. Пара идет по мосту. Перекрестье оптического прицела винтовки Кати «ведет» жениха. «Свадебная свита» аплодирует. Жених и невеста целуются. Катя застыла. Палец прикоснулся к спусковому крючку. Но в этот момент жених картинно обнимает невесту и поворачивается так, что она заслоняет его собой. Катя ждет. Капля пота на лбу. Наконец жених отпускает невесту, она открывает обзор.

– Руки!

Катя вздрагивает и медленно оборачивается. Есеня стоит впереди, сбоку – Меглин. Есеня держит Катю на прицеле пистолета и готова стрелять, она смотрит Кате в глаза, прямо. Катя смотрит на Есеню, губы ее дрожат, и в этот момент между ними вырастает Меглин.

– Уйди! – Есеня кричит на Родиона.

Он подошел к Кате.

– Прости! Прости нас!.. Всех прости, прошло все… Я все знаю!.. Про тебя!.. Про них!..

Катя использует заминку, чтобы встать и развернуть оружие на Есеню и Меглина.

– Стой!..

– Зачем?.. Не надо!.. Там не лучше, хуже так, а даже если нет!.. Нет, опусти… Уйдем…

– Родион, уйди!

– Катя… Они… Это все они, они следят за нами, везде они, я знаю… Но ты… Мы же…

Он протянул руки, и она нажала на курок, но Есеня нажала на курок секундой раньше. Голова Кати взрывается, обрызгав кровью лицо Меглина, и он падает на колени, пытаясь закрыть ее рану руками и приговаривая что-то, и когда Есеня тянется к нему рукой, он отталкивает ее и смотрит на Есеню с ненавистью, продолжая держать Катю за рану.

У Следственного комитета Есеня спускается по ступеням, ей навстречу поднимается Самарин.

– Есеня Андреевна? Самарин. Игорь. Психолог новый, вы, наверное, слышали… Когда вам удобно было бы встретиться?

– Я очень занята. А вы не ходите кругами. Я, вообще-то, замужем.

– Мне это не мешает.

– Мне мешает. Извините, мне не до шуток сейчас.

– Мне вообще-то тоже. Есеня Андреевна. Как вы знаете, расследуются все случаи применения оружия, летальные тем более. Я должен освидетельствовать ваше психологическое состояние и дать оценку вашим действиям. Пока я этого не сделаю, вы не сможете вернуться к работе. Вас ведь отстранили. И это не шутки. Так когда вам удобно?

– Завтра.

Вечером Есеня приезжает в клинику Бергича. В глубине выводят Меглина, подводят его к Есене.

– Куда мы? – Меглин непонимающе смотрит на нее.

– Домой.

Они выходят из клиники и долго едут молча, каждый погружен в свои мысли. Приехав на место, Есеня выпускает его из фургона. Меглин зашел в ангар. Это его новое жилище. Сюда перевезли все его имущество. Есеня входит следом, со спортивной сумкой. Меглин проходит на середину. Коробки с кактусами. Он открывает, трогает высохшие колючки. Его передергивает.

– Будешь жить здесь. Попытаешься сбежать – вернешься обратно. Навсегда. Это понятно?