Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - Шарлотта Брандиш Страница 12

– И вот, когда я осознал, что главную ценность в этом мире представляют родные люди, родная кровь – «плоть от плоти моей, кость от костей моих», – некстати процитировал он писание, – то решил собрать всех вас под крышей моей скромной обители, дабы воздать вам всем за долгие годы нашей разлуки. Каждый из вас, получив от меня письмо с приглашением явиться …

«Вот ведь велеречивый старый осёл! – подумал в этот момент Майкл Хоггарт. – Сидит на мешке с деньгами и распинается о духовных ценностях. Интересно, речь идёт о паре сотен фунтов или о чём-либо более серьёзном?»

Оливия и Филипп, сидевшие напротив, не сговариваясь, окинули его такими проницательными взглядами, как если бы он произнёс эти слова вслух.

– …А сейчас предлагаю отдать должное мастерству миссис Гилмор, которой не так уж часто выпадает возможность проявить свои таланты в полной мере, – закончил речь старший Крэббс, и гости встретили его предложение с искренним воодушевлением.

Напряжение последних часов испарилось, все сбросили с плеч незримую тяжесть. По распоряжению Матиаса Крэббса к столу подали лёгкое вино, и в перестуке вилок и ножей слышалось что-то праздничное и настоящее, будто за столом и правда собрались родные и неравнодушные друг к другу люди. Хозяин вовлёк в общую беседу даже молчаливого Себастьяна, с подкупающей теплотой расспрашивая сына о его литературных трудах. У Грейс, захмелевшей с непривычки, он с искренним интересом выпытывал подробности первых месяцев жизни Полли, и выслушивал путаные россказни сестры, и успевал отпускать одобрительные замечания близнецам – словом, старший Крэббс с величайшим тактом старался, чтобы каждый из гостей почувствовал себя частью обширной семьи.

Сквозь трещину в облаках прорвалось солнце, осветив столовую с яростной стихийной силой, и на белоснежной скатерти задрожали леденцовые озёрца, которые отбрасывали старинные бокалы зелёного стекла.

Выбор блюд для ланча тоже был выше всяких похвал – за яйцами по-шотландски последовали баранина с мятным соусом и медовое мороженое. Гости Матиаса Крэббса, все без исключения, находились в самом приятном расположении духа. Даже Филипп, с момента прибытия в Гриффин-холл державшийся скованно и нервозно (что, впрочем, было известно только Оливии, так превосходно он умел скрывать свои истинные чувства от окружающих), расслабился и сразу стал выглядеть моложе и беззаботнее.

Оливии вспомнилось, каким он был тринадцать лет назад, в то лето, которое они провели в поместье. Тощий, вихрастый, с веснушчатым лицом, на котором не было и следа этой сводившей её с ума настороженной сосредоточенности. Филипп тогда буквально бредил авиацией, повсюду таская с собой альбом и в любую свободную минуту зарисовывая в него «верблюдов» и «файтеров», грешивших непропорциональностью деталей и усовершенствованных самым причудливым образом – сверхмощными пропеллерами, моторами, огромными крыльями – всем, что могла подсказать неистощимая фантазия десятилетнего мальчишки ⁴.

Сконструировав при помощи сыромятных ремней, найденных в лодочном сарае, хитроумную систему тяжей и приладив её к самым прочным ветвям старого дуба, он умудрялся фиксировать в ней своё костлявое тело и часами «летать» в нескольких ярдах от земли, отталкиваясь от ствола исцарапанными ногами и больше походя на гигантскую летучую мышь, чем на истребитель-низкоплан.

Оливия и Грейс в такие моменты чувствовали изрядное облегчение, в чём не решались признаваться даже друг другу. Будучи бесспорным лидером их тройственного союза, Филипп жестоко страдал от необходимости целое лето провести с двумя девчонками, пусть они и не грешили скверной девчоночьей напастью – пристрастием к ябедничеству, жеманностью и слезливостью. Тем не менее тихие радости вроде чтения книг или перелистывания толстых альбомов, найденных на чердаке, шитья кукольных платьев и тому подобных бесславных способов времяпрепровождения подлежали немедленному категорическому осуждению.

Они были по-настоящему счастливы в то лето. Больше никогда близнецы не испытывали такого всепоглощающего довольства жизнью и веры в мудрость взрослых и справедливость мироустройства. Наблюдая за Грейс Хоггарт, Оливия поняла, что кузина тоже разучилась испытывать тот детский восторг, благодаря которому черты её хоть и некрасивого, но по-своему милого лица озарялись светлой улыбкой.

Сейчас она хмуро надзирала за мужем, флиртующим с Вивиан.

– Не представляю, как это вы упустили шанс услышать самого Денни Денниса, – покачал головой Майкл с притворным сочувствием. – Это же неслыханно! Вам просто нечего будет рассказать друзьям у себя в Америке. Повезло вам, Вивиан, что мы с Грейси такие сердобольные. Возвращайтесь-ка в понедельник с нами в Лондон, и мы, так и быть, поведём вас развлекаться. Правда, Грейси? – обратился он к жене, не сводя жадного взгляда с Вивиан, раскрасневшейся от вина и ухаживаний.

– Ты, наверное, позабыл, что по вечерам мне совершенно не с кем оставить Полли, – с готовностью, будто ждала этого момента, язвительно ответила Грейс.

Майкл досадливо поморщился и бросил на жену тоскливый взгляд.

Внезапно Филипп светским тоном поинтересовался у Вивиан:

– Не составите ли нам с сестрой компанию? Мы собираемся прогуляться после ланча к морю. Погода, судя по всему, наладилась. Такие прогулки очень освежают, вы не находите?

Оливия во все глаза уставилась на брата, даже не скрывая, что пребывает в полном неведении относительно такого плана. Вивиан же, наслаждаясь ажиотажем вокруг своей персоны, звонко расхохоталась. В этом смехе переплелись и женское превосходство, и радость жизни, и ликующая хвала юности, беспечности и красоте. Она смеялась так заразительно, что даже Себастьян Крэббс растянул бледные губы в нерешительной улыбке, даже тётушка Розмари отвлеклась от десерта, который смаковала с детским восторгом.

Ланч подошёл к завершению, но никто не спешил расходиться. Благостная атмосфера сменилась томительным ожиданием. Присутствующие время от времени кидали на Матиаса Крэббса вопрошающие взгляды, но тот вовсе не торопился объявлять свою волю.

Наконец, гости встали, маскируя разочарование и с фальшивым оживлением обсуждая всякие пустяки.

Как только выдалась удобная минутка, Оливия тут же утащила брата подальше от столовой и набросилась на него с упрёками:

– Что это взбрело тебе в голову, Филипп? Ты даже не спросил меня, хочу ли я прогуливаться с этой особой. Вот не думала, что ты тоже попадёшься на удочку американской кузины. Да она же едва не мурлычет от удовольствия, наблюдая, как вы с Майклом вьётесь вокруг неё!

– Ну ты и злюка, Олив. Может, попробуешь догадаться, зачем я так поступил?

Оливия, поджав губы, изучающе смотрела на брата.

– На самом деле я хотел увести её от Хоггартов, чтобы раньше времени не нарушать атмосферу семейного воссоединения, – продолжил он серьёзным тоном. – Кузина Грейс вот-вот взорвётся. Похоже, внимание, которое оказывает Майкл хорошеньким девушкам, заставляет её терять самообладание. Ещё немного, и грянет скандал, а, насколько я помню привычки дедушки Крэббса, свой покой он ценит превыше всего.