Спасите наши души - Евгения Михайлова Страница 12

– Я? Обижаться? Я прекрасно понимаю, что мне никто не поверит, пока… Ну, ты понимаешь.

– Господи, ужас какой. Давай сползем с этой темы, а?

– Но мне просто интересно, ты считаешь, что Наташу ТИМ – щедрую, открытую, простую – могли убить по другой причине?

– Да. Тяжело с тобой. Ирма, у тебя нет причины. Ни у кого ее сейчас нет, даже у следствия. Кроме нашего общения на форуме, у каждого человека есть своя жизнь, свои проблемы, персональные враги. По крайней мере, они могут быть у кого-то. Я совсем не знала Наташу, читала только некоторые ее темы, сообщения… Мне кажется, она жила достаточно сложной жизнью. Ну, мы вообще все ни при чем. Понимаешь?

– Почему же нас тогда вызывают?

– По формальному признаку. Мы довольно много общаемся друг с другом. По Инету, по телефонам. Все звонки проверяются, электронная почта – тоже, форум наш тоже попал в поле зрения следствия. Они просто обязаны искать свидетелей.

– Ты думаешь, я поверила в то, что ты так думаешь на самом деле?

– Ирма, дорогая, я понимаю, что разочаровала тебя. Но я так думаю на самом деле.

* * *

Сандра была неутомимой, легкой и сладкой в любви. Рим держал в руках ее стройное, гладкое тело, полностью терял над собой контроль, не чувствовал времени, не знал, ночь еще или уже день. Это был жаркий, нестерпимый плен, из которого не хотелось освобождаться. Временами он засыпал, и тогда Сандра просто лежала рядом и не сводила с него своих непроницаемых глаз. Если бы он поймал ее взгляд, возможно, испугался бы. Потому что это уже было не похоже на влечение, влюбленность, даже любовь. Это был фанатизм.

Он просыпался, она отводила взгляд, улыбалась, бежала на кухню за напитками и фруктами… Они говорили о чем-то совсем несерьезном. Он опять обнимал ее, и всякий раз они оказывались в другом раю.

На рассвете он проснулся, почему-то растерянный и грустный. Самое главное осталось во сне, он пытался его вспомнить, но сон ускользал. Он крепко зажмурился, уткнулся лицом в подушку, попытался вернуться туда, где это было… То, из-за чего так разнылась душа. И, наверное, уснул. Потому что только во сне бывает так хорошо и больно одновременно. Рядом с ним стояла обнаженная полноватая женщина с русыми волосами, светлыми, широко расставленными глазами, коротким носом, широким ртом… Смотрела на него спокойно. А он не мог шевельнуться, поднять руки, чтобы дотронуться до нее. Ему во что бы то ни стало необходимо было ее задержать. Просто схватить и не отпустить. Он хотел ей сказать: «Останься», но ничего не получалось. Она повернулась и стала медленно уходить, покачивая полными бедрами. Он сделал страшное усилие, рванулся, упал в темноту, невнятно закричал из последних сил: «Наташа. Наташенька, солнце мое…» И проснулся. В поту и полном смятении. Не сразу вспомнил о том, что рядом Сандра. Посмотрел: она спокойно лежала на боку и ровно дышала. Он поднялся, прошел в гостиную, достал бутылку с коньяком, налил полный стакан и залпом выпил. Потом долго сидел, ни о чем не думая, сгорбившись, как старик.

Когда Рим вернулся в комнату, Сандра лежала на том же боку. Он лег рядом, долго ворочался, отгоняя мысли, стараясь не чувствовать сердце. Потом уснул, тревожно и зыбко. Проснулся, наверное, от того, что ее не было рядом. Рим какое-то время лежал, ждал. Потом с нехорошим предчувствием направился в ванную. Там горел свет, шумела вода, дверь была не заперта. Он помедлил и открыл ее. В душевой кабине никого не было. Он увидел Сандру сидящей на полу у зеркала. У него потемнело в глазах. Вокруг нее была кровь. Она держала в руке длинную тонкую пилку для ногтей и, закусив губу, молча резала кресты на своем бедре. Увидела его, посмотрела своим ничего не выражающим взглядом, сказала: «Ты иди. Я сейчас. Я только сполоснусь». Он не сразу разжал побелевшие губы:

– Скажи только мне. Это ты убила Наташу?