Плата за красоту - Нора Робертс Страница 12

Еще не окончательно пришедшая в себя, Миранда захлопала глазами от яркого света лампы и схватила трубку.

– Доктор Джонс. Алло?

– Миранда, это я. Ты немедленно должна ко мне приехать.

– Мама? – Миранда посмотрела на часы. – О чем ты говоришь? Сейчас три часа ночи.

– Я прекрасно знаю, который час. Так же, как и заместитель министра, которого среди ночи разбудил журналист. Он, видите ли, пожелал немедленно узнать подробности о недавно обнаруженной бронзовой статуэтке Микеланджело.

– Господи! Неужели им что-то стало известно?!

– Я не намерена обсуждать это по телефону. – Голос Элизабет вибрировал от едва сдерживаемой ярости. – Ты хорошо помнишь дорогу?

Миранде послышалась насмешка в голосе матери.

– Да, конечно.

– Жду тебя через полчаса, – отчеканила Элизабет и положила трубку.

Миранда приехала через двадцать минут.

Элизабет жила в небольшом двухэтажном особняке, очень типичном для Флоренции – с желтыми стенами и красной черепичной крышей.

Сквозь опущенные жалюзи пробивался яркий свет. В особняке было достаточно места, но ни матери, ни дочери не пришло в голову, что Миранда может остановиться здесь.

Дверь распахнулась прежде, чем она успела поставить. Ей открыла сама Элизабет – причесанная, в роскошном халате персикового цвета.

– Что произошло? – взволнованно спросила Миранда.

– Мне тоже хотелось бы это знать. – Лишь выдержка удерживала Элизабет от того, чтобы не сорваться на крик. – Если таким образом ты хотела доказать свою правоту, блеснуть ученостью и доставить мне серьезные неприятности, то тебе удалось только последнее.

– Я не понимаю, о чем ты. – Миранда нетерпеливо отбросила упавшие на глаза пряди. – Ты сказала, что позвонил журналист…

Прямая как палка, Элизабет молча повернулась и направилась в гостиную. Камин только что затопили. Сияла люстра, отбрасывая цветные блики на полированное дерево. На камине стояла ваза с длинными белыми розами. Комната была выдержана в бледных холодных тонах.

Гостиная, как и остальные комнаты в этом доме, больше похожа на витрину мебельного магазина, чем на дом, в котором живут.

– Разумеется, репортер отказался назвать источник информации. Но ему известно достаточно.

– Винсент не мог сделать заявление для прессы раньше времени.

– Ты права, – холодно подтвердила Элизабет. – Винсент действительно не делал никакого заявления – Мог тот сантехник проговориться – как там его зовут?

– Вряд ли бы он смог передать журналисту фотографии и результаты тестов.

– Результаты тестов? – У Миранды внезапно подкосились ноги, и она села. – Моих тестов?

– Тестов института «Станджо», – процедила сквозь зубы Элизабет. – Хотя анализы проводила ты, отвечает за них моя лаборатория. И это в моем институте произошла утечка секретной информации.

– Но как?.. – И тут до нее дошло. Глядя матери в глаза, она медленно встала. – Так ты думаешь, что это я позвонила журналисту и снабдила его информацией, фотографиями и передала результаты тестов?

Какое-то мгновение Элизабет молча смотрела на изумленную дочь, потом все же задала жесткий и определенный вопрос:

– Так ты это сделала или нет?

– Нет. Даже если бы мы с тобой предварительно не обсуждали возможные последствия, я ни за что бы не поступила подобным образом. Я, как ты знаешь, дорожу своей профессиональной репутацией.

– А может быть, все наоборот?

Миранда внимательно посмотрела на мать и поняла, что Элизабет уже составила собственное мнение и ее не разубедишь.

– Ты несешь какой-то бред!

– Почему же бред? Журналист цитировал твой отчет.

– Иди ты к черту! И свою драгоценную лабораторию с собой прихвати. Она всегда значила для тебя больше, чем собственные дети!

– Моя «драгоценная лаборатория» научила тебя всему, что ты знаешь, и помогла достигнуть высот в твоей карьере. А теперь из-за твоего ущемленного самолюбия, нетерпения и упрямства оказались под угрозой моя профессиональная честь и безупречная репутация института. Сегодня бронзу перевезут в другое место.

Она сняла трубку трезвонившего телефона. Лицо ее окаменело. – Никаких комментариев, – по-итальянски сказала она и повесила трубку. – Еще один репортер. Третий, кому, оказывается, известен мой личный номер.

– Пусть статуэтку смотрят где угодно. – Внутренне дрожа, Миранда старалась говорить спокойно. – Пусть перевозят. Любая солидная лаборатория только подтвердит мое заключение. В сущности, это главное.

– Из-за твоей самоуверенности мы и попали в эту историю. Зачем было называть автора? – Глаза Элизабет метали молнии. – Я работала не покладая рук, чтобы институт заслужил самую высокую репутацию в мире.

– Ничего не изменилось. Утечки случаются где угодно.

– В «Станджо» они не должны случаться. – Элизабет ходила по комнате, полы персикового халата развевались. Мягкие тапочки и пушистый ковер делали ее шаги совершенно беззвучными. – Я начну действовать немедленно, чтобы исправить то, что произошло. Надеюсь, ты не будешь общаться с прессой и первым же самолетом вылетишь в Мэн.

– Я никуда не уеду, пока эта история не закончится.

– Для тебя она уже закончилась. Институт «Станджо» не нуждается более в твоих услугах. – Элизабет развернулась, посмотрела на дочь в упор. – Кстати, твой допуск аннулирован.

– Ясно. Приговор без суда и следствия. Меня это не удивляет, – обращаясь не столько к матери, сколько к себе самой, произнесла Миранда. – Только объясни одно: почему я? Почему ты так уверена, что это я – источник утечки информации? Кроме меня, в лаборатории есть и другие люди!

– Сейчас не время устраивать сцены. Элизабет подошла к бару, достала коньяк. Тупая боль в затылке отвлекала ее, мешала владеть собой.

– Придется основательно потрудиться, чтобы встать на ноги после такого удара. И ответить на множество вопросов. – Стоя спиной к Миранде, она плеснула в бокал немного коньяку– Для тебя же лучше, если тебя к этому времени не будет в стране.

– Я готова ответить на любой вопрос, ты же знаешь, скрывать мне нечего– Миранду начала охватывать паника. Ее отсылают, у нее отбирают «Смуглую Даму». В ее работе сомневаются, ее честь запятнана. – Я не сделала ничего противозаконного или неэтичного! И продолжаю настаивать на своем заключении. Потому что оно верно.

– Очень на это надеюсь, ради твоего же блага. Прессе известно твое имя. Поверь мне, они обязательно будут склонять его на все лады.

– Ну и пусть.

– Какая самоуверенность! – прошипела Элизабет. – Ты что, не понимаешь, что твои поступки отражаются на мне – на твоей матери, на директоре института?!