Ночное солнце - Наталья Александрова Страница 11

Тогда она очень помогла этому человеку, и он опрометчиво пообещал ей отплатить за это любой доступной помощью. Расстались, в общем, они по-хорошему.

Набрав его номер, Надежда заворковала:

– Здравствуйте, Алексей Павлович! Вы меня еще помните?

– Ну как же, Надежда Николаевна! Разве вас можно забыть? – галантно ответил Синицын, как видно, у него было хорошее настроение. – Надеюсь, у вас все в порядке?

– Более-менее. А вы не сможете мне оказать небольшую услугу?

– Для вас – все, что угодно! – опрометчиво выпалил майор, но тут же оговорился: – В пределах разумного. И если это не противоречит законодательству.

– Что вы, разве я попрошу о чем-нибудь противозаконном? Дело вот в чем. Муж одной моей знакомой… почти родственницы… попал в серьезную аварию. Так вот, нельзя ли узнать подробности этой аварии – кто еще в ней участвовал, есть ли пострадавшие, ну, все, что только можно. А то ей – моей знакомой – ваши коллеги ничего не говорят, и она очень переживает…

– Вообще-то это непорядок. Участников дорожно-транспортного происшествия по правилам должны подробно проинформировать обо всех его деталях… ладно, Надежда Николаевна, говорите, как зовут мужа вашей знакомой и какая у него машина, я постараюсь узнать все, что можно.

– Зовут его Максим Петрович Дроздаев, а машина у него – белая «шкода» с номером…

Надежда не сказала, что Максим Петрович погиб в той аварии, чтобы раньше времени не отпугнуть своего знакомого. Ну, он это все равно рано или поздно узнает, так пусть сначала займется поиском информации…

– Хорошо, узнаю об этой аварии все, что можно! – пообещал майор Синицын и отключился.

Антонина Васильевна с уважением взглянула на Надежду:

– Надо же, какие у тебя полезные знакомые! А что же ты чай не пьешь, наливай еще по чашке! – И она достала из буфета коробку шоколадных конфет.

Они выпили по чашке чая, обсуждая странные похороны, потом еще по чашке, и тут телефон Надежды зазвонил.

– Майор Синицын! – прозвучал в трубке строгий голос.

– Быстро вы, Алексей Павлович! – льстивым тоном ответила Надежда. – Уже узнали все подробности той аварии?

– А не было никакой аварии. Потому и быстро, что нечего было узнавать.

– То есть как не было? – растерянно переспросила Надежда. – Вы уверены?

– Если бы не был уверен – не говорил бы! Вы меня знаете, я попусту не болтаю. Мне даже звонить никому не пришлось. У меня есть обновляемая база данных по всем дорожно-транспортным происшествиям нашего региона, так вот, «шкода» с теми номерами, которые вы мне продиктовали, в этой базе не отмечена. А это значит – она ни в какой аварии не участвовала.

– Странно… но вы сказали, что эта база содержит аварии только нашего региона. Так, может, та авария случилась в другом регионе, поэтому и не попала в вашу базу? Может, нужно ее проверить по федеральной базе данных?

– А вы что – не знаете, где была авария? Впрочем, это неважно, потому что та «шкода» ни в какой аварии не была.

– Откуда вы знаете?

– Раз говорю, значит, знаю! Не найдя эту машину в базе аварий, я запустил ее номера в расширенный поиск и очень быстро нашел ее в другой базе…

– А, значит, все же нашли!

– Да, но только не в базе ДТП, а в базе сделок с транспортными средствами…

– Сделок? Каких сделок?

– Самых обыкновенных. Продал ваш Дроздаев свою машину. Все как полагается, продал Степаненко Светлане Викторовне, она уж и на учет ее поставила.

– Продал? – растерянно переспросила Надежда. – Как продал? Ничего не понимаю!

– Ну, это уж я не могу сказать. Может, срочно понадобились ему деньги, продал машину, а жене сказал, что попал в аварию и разбил. Кстати, это незаконно – ведь жена имеет полное право на половину стоимости машины…

– А когда он ее продал? – наугад спросила Надежда.

Майор назвал дату продажи.

Эта дата приходилась на тот период, когда Максим Дроздаев пропал без вести и еще не поступило сообщение о том, что найден труп с его документами…

– Вот, значит, все, что я узнал, – закончил разговор Синицын. – Если еще что понадобится – звоните!

– Непременно! – ответила Надежда, и если слова майора были проявлением простой вежливости, то Надежда, несомненно, была намерена воспользоваться его предложением.

Антонина Васильевна с удивлением выслушала новую информацию и только покачала головой:

– Ну надо же! Ничего не понимаю! Сказали же, что в аварии сильно обгорел, оттого и в гробу закрытом хоронили. А если не было аварии, почему гроб не открывали?

– Я тоже пока мало что понимаю, но непременно разберусь. Надеюсь, с вашей помощью.

Поднявшись на свой седьмой этаж, Надежда ощутила себя немного неуверенно.

Во-первых, она собралась разобраться в деле явно криминальном, что может быть опасно. Но не это беспокоило Надежду, ей это было не впервой, и опасность расследования только придавала ее жизни остроты, а беспокоило ее то, что Елену Дроздаеву она почти не знала и Елена не просила у нее никакой помощи.

«Ну и что? – сердито подумала Надежда. – Небось когда газом ее отравить хотели, она тоже помощи не просила, а мы с Антониной ее спасли!»

Во-вторых, и это самое главное, муж Сан Саныч очень, ну просто очень не одобрял Надеждины увлечения всякими криминальными историями. И добро бы еще триллеры по телевизору смотрела или детективы с расчлененкой по вечерам читала. Так нет же, его жена искала приключений на свою голову в реальной жизни!

Началось это давно, а потом друзья и знакомые все время попадали в разные истории, и так получалось, что Надежда оказывалась рядом и помогала им выпутаться из криминальной ситуации. Получалось, надо сказать без ложной скромности, у нее неплохо, было за все время один или два прокола, но про них знала только Надежда. И вообще, помогала она людям не для славы.

Муж таких ее действий очень не одобрял. Он говорил, что это опасно, что нельзя безнаказанно искушать судьбу и дергать ее за усы, что рано или поздно судьбе это надоест и она, судьба, перестанет смотреть на Надеждины художества сквозь пальцы, и тогда уж… Дальше муж даже продолжать боялся.

По первости Надежда Николаевна сделала пару раз такую глупость – рассказала ему все подробно. Наслушалась тогда всякого. Мало того, муж буквально силой вынудил ее дать честное слово, что она никогда и ни за что не станет ввязываться во всякие расследования.

Что ж, слово, конечно, не воробей, поймать его трудновато, однако если дал, то назад взять можно.

И Надежда решила мужу вообще ничего не рассказывать, чтобы он не волновался. А то ведь мужчины принципиальные очень, начнет ее воспитывать, она не стерпит, наговорит всякого, получится скандал, а там и до развода недалеко.