Чужая жена - Владимир Колычев Страница 11

— Так это же нам решать, платить тебе за крышу или нет.

— Тебе решать? Нет, это мы решаем. А вы все здесь только платите!

— Ладно, все, — Тимоха приподнял руки, давая понять, что сдается.

— Отдыхай! — буркнул Виктор, шагнул к бане и грубо толкнул Тимоху плечом.

Остальные потянулись за ним. Они нарочно задевали локтями Тимоху и Стаса.

Толстяк поспешил за ними.

— Я сейчас! — на ходу бросил он.

— Засада, — сказал Тимоха, когда за ним закрылась дверь.

— Подстава. — Стас качнул головой.

База немаленькая, деньги с нее поднимались неплохие. Наверное, бандиты забирали львиную долю прибыли. Потому Коротилов и бросил эту кость людям, которые могли решить проблему с братвой. Он же знал, как погиб Динамит. Почему бы Тимохе не повторить свой подвиг?

— Червивая здесь капуста.

— Да, но она растет. И сок в ней есть, — в раздумье проговорил Стас.

— Я тебя не понял.

— Часть прибыли бандитам, остальное нам.

— Ты не понял. Этот Витек наехал на меня, — тихо, но с воинственным напором проговорил Тимоха. — Я должен был сломать ему нос.

— Должен был.

— Но не рискнул. Их много, нас всего двое.

— В том-то и дело.

— Поэтому я просто обязан убить его.

Что-то в этом духе Стас и ожидал услышать. Он был готов к такому вот заявлению, поэтому промолчал.

— Он и на тебя наехал, — добавил огоньку Тимоха.

Стас понял, к чему тот клонит, поэтому проговорил:

— Давай сначала прощупаем дно, а потом полезем в воду.

— Полезем обязательно, — подтвердил Тимоха. — И будем мочить.

— А когда мы решим вопрос, Коротилов отберет у нас эту базу.

Тимоха дернулся как человек, которому внезапно засунули кляп в рот. Ему нечего было сказать.

Тут из бани вышел толстячок.

— Вы здесь, — с улыбкой произнес он.

— А где нам быть? — спросил Тимоха и возмущенно глянул на него. — Или ты думал, что мы сбежим?

— Тимофей хотел сказать, что вы, Дмитрий Степанович, за нас можете не переживать. Мы никуда отсюда не денемся. Вы ведь Дмитрий Степанович будете, не так ли?

Мужчина был уже в возрасте, лет сорок ему, никак не меньше, а Тимоха к нему на «ты». Стасу это не понравилось. У него не было никакого желания уподобляться бандитам.

— Да-да, Марковец Дмитрий Степанович, — подтвердил толстячок.

— Денис Петрович сказал, что мы будем работать с вами.

— Да, он звонил. А это его машина! Конечно, она самая и есть, — сказал Марковец и улыбнулся, глядя на «семерку».

— Прокатимся? — спросил Стас, кивком показав на баню.

У бандитов своя свадьба, а у них — своя. Надо бы глянуть, как там в офисе.

— Да, конечно.

Стас сел за руль, а Марковец умостился на переднее сиденье. Стас заметил, как округлил глаза Тимоха, место которого занял этот толстяк. Вид у него был, как будто его оттеснили на обочину жизни. Пусть прочувствует. Может, отпадет желание таскать для Коротилова каштаны из огня.

— Я помню эту машину, — с улыбкой сказал Марковец. — Однажды я даже отругал Дениса за нее.

Стасу стало интересно, но он даже не изменился в лице и ничего не сказал.

— Чего так? — спросил Тимоха.

— Это было в девяносто первом году. В восемьдесят девятом Денис пришел работать к нам сюда, а через два года уже купил машину.

— Значит, хорошо работал.

— Ну да, очень хорошо.

— А отругали чего?

— Так я же тогда был его начальником. Мы приехали! — Марковец поспешил покинуть машину, которую Стас остановил напротив офиса.

Он бежал от собственного языка. Этот балабол ни в коем разе не должен был говорить о том, что за два года Коротилов смог наворовать на «семерку». Да он в общем-то и не сказал, но только потому, что вовремя хватился.

Все верно, работу свою Коротилов начинал еще при социализме, тогда же и влился в мощную струю его могильщиков. Сперва он помогал таким же типам разворовывать страну, а потом — опрокидывать ее в дикий капитализм. На неправедные деньги Денис купил эту вот базу, поднялся еще выше, замахнулся на большую нефть. Сейчас он весь в шоколаде, а база для него уже вчерашний день.

Хотя, конечно же, со счетов он ее списывать не собирался. Потому и направил сюда друзей-десантников. А вдруг они решат вопрос с бандитами-вредителями так же лихо, как это было с Динамитом?

Тимоха совсем не прочь совершить лихой рейд по вражеским тылам. Стас должен был его отговорить от такого безрассудства.

В коридоре офиса пахло солеными помидорами. Стас даже оглянулся в поисках деревянных кадушек, но ничего такого не нашел. Может, какой-то кабинет под склад приспособлен? А здесь их как минимум три. На двери одного висели таблички «Приемная» и «Директор», другой отдан был под бухгалтерию, в третьем было непонятно что.

В приемной за столом сидела секретарша с роскошными белыми волосами. Бюст такой же впечатляющий. Только вот немолодая уже. Большие синие глаза скрадывали опухлые щеки. Она корпела над бумагами.

То ли женщина действительно была чрезмерно занята, то ли привыкла не обращать внимания на своего начальника, но на Марковца она даже не глянула. Да и по Стасу лишь скользнула рассеянным взглядом. Как будто не было никаких бандитов на территории базы, некого тут было бояться.

— Алла, сообрази нам чайку, пожалуйста, — открывая дверь в свой кабинет, сказал Марковец.

Женщина даже ухом не повела. Но не прошло и трех минут, как она появилась с подносом в руках, молча поставила на стол три чашки чая и вазу с маковыми сухариками. Эта особа так ничего и не сказала и понесла свою пышную корму обратно за дверь.

— Я так понимаю, что вы теперь мое начальство.

Парням показалось, будто Марковец нарочно сказал это громко, чтобы секретарша его услышала.

— А я так понимаю, что Коротилов звонил вам по этому поводу, — заявил Тимоха.

— Да, он сказал мне, что вы можете рассчитывать на часть его доли.

— На часть?

— Ну, не на всю же. — Марковец кивком показал в сторону бани и продолжил: — Если сможете договориться с братвой, убедите этих ребят сбавить цену за свои, так сказать, услуги, то все деньги, которые они согласятся от себя оторвать, будут ваши.

— И много они берут?

— Тридцать процентов от прибыли. Это грабеж! — сказал Марковец и тяжко вздохнул.

— Как же вы выкручиваетесь?

— Да как-то ухитряемся. Себе во многом отказываем. Раньше легче было. Тогда они брали всего десять.