Снежная роза - Валерия Вербинина Страница 11

– А вы совсем не похожи на полицейского, мсье! То есть… я хочу сказать… Не угодно ли вам присесть?

Полицейский, непохожий на полицейского, сел в кресло и не без любопытства воззрился на хозяйку дома. Его интересовало, как скоро эта лучезарная красотка выдаст себя, когда жесткий блеск глаз или какая-нибудь ведьминская гримаса покажет ее истинную натуру. Но она своим милым голоском прощебетала что-то о погоде, потом взяла на руки котенка и, устроившись на диване, положила его себе на колени. На столике стоял флакон духов, и, повернув голову, Буало прочитал их название: «Океан любви». Такие вещи, кажется, должны привлекать женщин, склонных к романтике, – но комиссар не вчера родился и знал, что любой предмет может как приоткрывать, так и скрывать истинную натуру владельца.

– Глупо с моей стороны, вы же пришли сюда не о погоде слушать, – немного сбивчиво заговорила Наташа. – Я, конечно, рада помочь вам, чем смогу, но я не так уж хорошо знаю мсье де Фермона…

Про себя комиссар отметил, что его собеседница сказала «знаю» в настоящем времени, а не «знала», например.

– Скажите, госпожа графиня, как давно вы знакомы с вашим зятем?

Наташа надулась. Она до сих пор так толком и не успела привыкнуть к обращению «госпожа графиня», оно резало ей слух. И, кроме того, какой Морис де Фермон ей зять? Смешно, ей-богу.

– Ну, когда я с ним познакомилась, у меня и в мыслях не было, что он станет моим зятем, – начала она.

Комиссар решил, что это самая очаровательная шпилька, которую он когда-либо слышал из уст женщины – однако свое восхищение благоразумно оставил при себе. Ему показалось, что он понял секрет очарования своей собеседницы, благодаря которому именно она сумела пленить графа де Круассе. Она была очень естественна – настолько, что это казалось утонченнее даже изысканного женского коварства.

– Кажется, это было зимой, – добавила Наташа, имея в виду, когда именно она впервые встретила Мориса. – В феврале. Нет, в декабре. Да, точно в декабре, потому что снимали в студии, а в феврале я ездила в Голландию демонстрировать моды, это уже другая история. Он зашел в студию к одной своей знакомой…

– Ее имя?

Наташа почувствовала смутное неудовольствие. Она бы куда охотнее обошлась без всяких имен. «А у него не очень-то добрые глаза», – с удивлением подумала она, отмечая, как комиссар смотрит на нее.

– Ее имя Франсуаза, но все зовут ее Симона, – промолвила она вслух. – Не знаю, почему.

– Мы говорим о Франсуазе Дюфур, верно?

– Да.

– А что именно она делала в студии?

– Привезла сумочки для съемки, кажется. Но они не очень подходили к вечерним платьям, которые снимали в тот день.

– Вам нравилось работать моделью?

Наташа состроила легкую гримаску.

– Надо же как-то зарабатывать на жизнь, верно?

– А сколько, кстати, получают модели?

– Бывает, что по две тысячи франков в месяц.

Черт побери. Комиссар получал только на двести франков больше.

– Скажите, госпожа графиня, вы хорошо знаете Симону?

– Я иногда видела ее на съемках или в модном доме, в котором работала. «Ирвен», пишется через игрек в начале, – на всякий случай пояснила Наташа. – В этом мире все знают друг друга. Я слышала, что у нее есть любовник, но как-то не интересовалась, кто он. Ну вот, тогда, в декабре, он и появился в студии.

– Один?

– Нет, он пришел вместе с другом. – И, сделав над собой усилие, Наташа добавила: – Его зовут Арман Ланглуа. Скажите, а мне обязательно все рассказывать?..

– Я лишь пытаюсь представить себе общую картину, – спокойно ответил Буало. – Как я слышал, вы начали встречаться с мсье Ланглуа, а мсье де Фермон оставался для вас просто кем-то вроде доброго знакомого. Верно?

– Верно, – Наташа с облегчением выдохнула.

– Потом мсье Ланглуа уехал, а вы вышли замуж и некоторым образом породнились с мсье де Фермоном.

– Да, но они с женой живут отдельно. Я не могу сказать, что мы часто видимся.

– А с Симоной вы часто общались?

– Нет. Раньше было забавно в перерыве посидеть в бистро всей женской компанией и посудачить. Сейчас уже не то.

Само собой, какое уж тут пролетарское бистро для графини. Уровень не тот.

– Скажите, госпожа графиня, как лично вы для себя объясняете исчезновение вашего зятя? Обещаю вам, все, что вы скажете, останется между нами.

Опять зять. Да что же такое, в самом деле!

– Если между нами, – после паузы призналась Наташа, – я решила, что он где-то укрылся с Симоной, чтобы подразнить Раймонду. Он жаловался мне, что жена предъявляет на него слишком много прав, и говорил, что ему с ней тяжело.

– Вы с ним не так уж хорошо знакомы, и тем не менее он признавался вам в таких личных вещах?

И, подловив свою собеседницу, комиссар стал с любопытством ждать, как она отобьет этот удар.

– О своих несчастьях он готов был говорить с кем угодно, – парировала Наташа сердито, – то есть о том, что он считал несчастьями. Послушать его, так ему всю жизнь не везло. И жена у него не такая, и денег вечно не хватает, и Симона его ограничивает…

– В чем, простите?

– Ну, она пыталась на него повлиять. Слишком уж широкий образ жизни он вел. И потом, она его любит, ей всегда были неприятны его интрижки. Он то и дело ей изменял, правда, в последнее время гораздо реже.

– Глядя на вас, мадам, – мягко ввернул Буало, – я просто не могу поверить, что ему не пришла в голову мысль поухаживать за вами.

Наташа нахмурилась. Направление, которое принимал разговор, пришлось ей не по душе.

– Что, собственно, вы пытаетесь доказать? – спросила она с прямотой, которая делала ей честь. – Можете верить или нет, но меня он никогда не интересовал.

– Позволительно ли спросить, почему?

– Потому что он пустое место.

Определеннее и не скажешь. Получается, в семье не только граф видел Мориса де Фермона насквозь.

– Но жена, кажется, любит это пустое место, – негромко заметил Буало. – Как и мадам Симона.

– Ну, он умеет производить впечатление, этого у него не отнимешь. Красивый, воспитанный, всегда любезный. Но кроме этого – ничего.

– Вы помните, госпожа графиня, когда именно видели его в последний раз?

– Да, я постаралась вспомнить, потому что знала, что вы будете спрашивать. В романах же всегда задают этот вопрос… Одиннадцатого сентября он приезжал к нам с женой и детьми. Мы очень мило посидели… как одна семья.

– А позже вы не видели мсье де Фермона?

– Нет.

– И не оставляли у него, например, вот эти перчатки?