Природа зверя - Луиз Пенни Страница 11

– Местами пьеса забавная, – согласилась Мирна. – Но потом вы вдруг чувствуете, что она трогает вас до глубины души. Я не знаю, как он это сделал.

– Значит, пьеса не имеет никакого отношения к Флемингу и его преступлениям? – спросила Рейн-Мари. – Никакого отношения к его личности?

– Нет, имеет, от первого до последнего слова, – сказал Арман четким, напряженным голосом.

Все снова посмотрели на него. Никогда прежде они не слышали, чтобы он расходился во мнениях с женой.

– Если пьесу написал Джон Флеминг, то какие могут быть разговоры? Она непременно будет связана с ним. Может быть, неочевидно, но он присутствует в каждом слове, в каждом поступке персонажей. Творец и творение едины. – Арман переплел пальцы. – Так он ищет спасения. Через письменное слово и порядочность других людей. Так Джон Флеминг проникает в ваши головы. А он не должен там находиться. Поверьте мне.

Несколько мгновений он казался одержимым. Потом это прошло, потеряло интенсивность, и наконец на лице Армана Гамаша осталась только обеспокоенность. В книжном магазине воцарилась тишина, если не считать позвякивания ошейника Анри, который подошел к Гамашу и прижался к его ноге.

– Прошу прощения, – сказал Арман Гамаш, потирая лоб и слабо улыбаясь. – Извини меня. – Он взял Рейн-Мари за руку и сжал ее.

– Я понимаю, – произнесла Рейн-Мари, хотя и знала, что на самом деле ничего не понимает.

Дело Флеминга было единственным, о котором Арман ей не рассказывал, хотя она и следила за ним по прессе.

– Чем скорее мы сообщим Антуанетте о нашем неучастии, тем лучше. Мне нужно прибраться в бистро. Давай-ка я вернусь через час и заберу тебя, – сказал Габри Мирне. – Можем поехать туда вместе.

Мирна согласилась. Габри вышел, за ним последовала Клара, помахав на прощание книгой.

– Я иду в продуктовый, – сказала Рейн-Мари и вышла, оставив Армана и Анри в книжном магазине.

Мирна села в свое кресло и посмотрела на Армана, который устроился на том месте, где только что сидел Габри.

– Желаете еще поговорить о пьесе? – спросила она.

– Упаси бог, – отказался Арман.

Она хотела было спросить, почему он так разволновался, но не стала. И задала другой вопрос:

– Что вам известно такого, чего не знаем мы?

Арман ответил не сразу.

– Вы имели опыт общения с душевнобольными преступниками, – заговорил наконец он, поглаживая Анри по огромным ушам и глядя на урчащую от удовольствия собаку.

Но потом Арман посмотрел на Мирну, и она увидела в его умных карих глазах печаль. Неподдельную боль.

Он держался за собаку, как за спасательный плотик после кораблекрушения.

Мирна кивнула:

– У меня была частная практика, но я, как вы знаете, работала также на полставке в пенитенциарной системе.

– А в зоне для особо опасных преступников вы бывали?

– В ЗООП? – переспросила Мирна. – Меня просили поработать там. Я съездила туда один раз, но так и не вышла из машины.

– Почему?

Она открыла рот и тут же закрыла, собираясь с мыслями. Пытаясь найти слова, чтобы выразить то, что и мыслью-то нельзя было назвать.

– Вы знаете такое словосочетание – «забытый богом»?

– Конечно, – кивнул Арман.

– Вот почему. Я сидела на парковке ЗООП и смотрела на стены. – Мирна покачала головой. – Так и не смогла заставить себя войти в такое забытое богом место.

Оба они знали это здание – жуткого вида монолитное сооружение, поднимающееся из земли.

– В других местах заключения вы по-прежнему работали с преступниками, – заметил Арман. – С убийцами, насильниками. Но в конечном счете бросили все и приехали сюда. Почему?

– Потому что перебрала. Я их не виню – вина тут только моя. Они были слишком искалечены умственно. Я не могла им помочь.

– Может быть, некоторые из них не подлежали лечению, потому что вовсе не были искалечены, – предположил Арман.

За окном он видел всплески удивительных красок в лесу, покрывающем горы. Клены, дубы, яблони преображались. Готовились. Вот где начиналась осень. Высоко в горах. А потом она спускалась, настигая их в долине. Осень, разумеется, наступала со всей неизбежностью. Арман лицезрел ее приход.

– Кофе? – спросил он, поднимаясь из кресла и перешагивая через Анри.

– Будьте добры.

Наливая кофе, он продолжал говорить:

– Джона Флеминга арестовали и судили восемнадцать лет назад.

– Такие преступления не стираются из памяти, верно? – сказала Мирна, заканчивая его мысль, и взяла у него кружку. – Вы его знаете?

– Я следил за делом, – сказал Гамаш, возвращаясь на прежнее место. – Он совершил свои преступления в Нью-Брансуике, но судили его здесь, так как считалось, что в Нью-Брансуике суд не может быть объективным.

– Я помню. Он все еще здесь?

Гамаш кивнул:

– В зоне для особо опасных преступников.

– Вы поэтому спросили меня про ЗООП?

Гамаш кивнул.

– Он получает помощь?

– Помочь ему невозможно.

– Послушайте, я ведь не говорю, что из него когда-нибудь получится примерный гражданин, – сказала Мирна. – Я не говорю, что смогла бы доверить ему своего ребенка…

Мирна хорошо знала Армана, а потому не могла не заметить легчайшую тень, промелькнувшую по его лицу. Всего лишь тень.

– …но он человеческое существо, и его, вероятно, преследуют кошмары после всех совершенных им преступлений. Не исключено, что время и терапия помогут и ему. Я не говорю о его освобождении. Я говорю о том, чтобы помочь ему освободиться хотя бы от части его демонов.

– Джон Флеминг никогда не исправится, – тихо произнес Гамаш. – И поверьте мне, нам бы не понравились его демоны, отпусти мы их на свободу.

Мирна хотела возразить, но не стала. Если кто и верил во второй шанс, так это Арман Гамаш. Она была его другом и неофициальным психотерапевтом. Знала его сокровенные тайны, его неколебимые убеждения, его самые глубинные страхи. Но теперь она засомневалась, знает ли. И еще она спросила себя, какие демоны могут обитать в этом человеке, специализирующемся на раскрытии убийств.

– Что вам известно такого, чего не знаем мы, Арман?

– Я не могу сказать.

– Я тоже следила за судебным процессом… – Она замолчала и посмотрела на него.

И тут ее осенило. Она поняла, что именно он говорит, не говоря ничего.

– Мы знаем не все, верно, Арман? Состоялся еще один процесс, закрытый.

Процесс в процессе.

Мирна, сотрудничавшая с полицией, знала, что законодательство допускало такое, но сама никогда не слышала ни о чем подобном.