Время-судья - Татьяна Полякова Страница 11

– Идиотская привычка.

– Что?

– Ты опять спросил: «Понимаешь?»

– Извини. Я нервничаю. Что ты собираешься делать?

– Понятия не имею.

– Отец в курсе?

– Нет.

– Почему?

– А ты подумай.

– Черт… Она очень на нее похожа?

– Очень. Но есть одно «но»: оба раза я видела ее ночью. И не имела возможности как следует рассмотреть.

– Допустим, это она. Ее исчезновение, а теперь и возвращение, скорее всего, связаны с деньгами. Будь это банальной любовной историей, к чему все эти тайны? Она сама или тот, кто ее контролирует… в общем, их цель, скорее всего, твой отец. Другой вариант: это просто похожая женщина, но цель и в этом случае та же самая. Других вариантов у меня нет.

– Может, кто-то решил свести меня с ума? Чем не вариант?

– А смысл?

– Удовольствие при виде моей безумной рожи.

– Тогда ты кому-то здорово досадила. Ничего не припоминаешь?

– Нет. Хотя потратила кучу времени.

– Значит, следует вернуться к более правдоподобной версии. Твоя мать исчезла четыре года назад. А вся эта хрень началась только сейчас. Так? Вопрос: почему? Что вдруг случилось?

– Возможно, отцу кое-что известно об этом, – пожала я плечами.

– Отчего бы не поговорить с ним?

Я взглянула выразительно, а он досадливо скривился.

– Тогда… выход один: ждать развития событий.

А что он мог еще предложить? Злилась я на него совершенно напрасно, в мою голову гениальные идеи тоже не заглядывали.

Простившись с Ильей, я отправилась к отцу с твердым намерением все ему рассказать, тем самым сняв с души тяжкий груз и переложив все на его плечи. В конце концов, родители для того и существуют.

Папа стоял на крыльце и что-то вертел в руках. Что-то похожее на конверт. Вид у него при этом был озадаченный. Отец улыбнулся мне и помахал рукой в знак приветствия, теперь сомнений не осталось: это действительно конверт.

– Привет, – громко сказал папа, когда я вышла из машины.

Я поднялась по ступеням и поцеловала его.

– Что это? – кивнула я на конверт в его руках.

– Сам не пойму. Только что вынул из ящика.

– Обратного адреса нет.

– Какая-нибудь ерунда. Кто сейчас отправляет письма по почте?

Мы вошли в дом, и он спросил:

– Как вчера отдохнули? – Письмо небрежно бросил на барную стойку.

– Отлично. Было очень весело.

– Вы с Ильей, по-моему, прекрасно ладите.

– Мы ведь друзья. К тому же у него нет девушки, по крайней мере, постоянной, а у меня нет парня.

– Вот как… а я, признаться, думал…

– Папа, – улыбнулась я, – мы с детства слышим от вас, что мы жених и невеста, и это уже не воспринимается всерьез. Хотя вчера Вяземский сказал, что планирует на мне жениться.

– А ты?

– Ну если ничего стоящего не подвернется… – Папа выглядел совершенно ошарашенным, а я засмеялась: – Шучу. По-моему, прежде чем выходить замуж, не худо бы влюбиться. Ты как считаешь?

Я подошла и обняла отца, а он погладил меня по спине.

– Илья – хороший парень. Надежный. И он тебя, безусловно, любит. Это же видно. По мне, так лучшего зятя и искать не стоит. Но тебе, конечно, видней.

Я слушала вполуха, прикидывая, как начать разговор. Ясно, что будет он нелегким для нас обоих.

– Пойду переоденусь, – сказала я, трусливо оттягивая время. – Поставь, пожалуйста, чайник.

Я отправилась в свою комнату, а папа сказал вдогонку:

– Как ты смотришь на то, чтобы пообедать сегодня в «Веранде»? Погода хорошая, потом можно немного прогуляться.

– Отличная идея, – крикнула я уже с лестницы.

Переоделась и начала бестолково сновать по комнате, даже вышла зачем-то на балкон. Под ложечкой противно сосало в преддверии разговора.

– Чай готов, – крикнул папа.

– Иду, – ответила я.

Взглянув на отца, я поняла: за время моего короткого отсутствия что-то произошло. Папа старался этого не показывать, но было заметно: он нервничает. Непроизвольно хмурился, взгляд вдруг становился отсутствующим. Он сервировал стол и говорил о всяких пустяках, то и дело улыбаясь, но мыслями был далеко от нашей кухни, улыбка на его лице выглядела точно приклеенная.

Продержался он минут двадцать, именно столько длилось чаепитие.

– Извини, мне надо кое-что сделать, – поднимаясь из-за стола, сказал он. – По работе… Несколько звонков… Не обидишься?

– Что ты, – удивилась я. – Конечно, нет.

Он уже выходил, когда я спросила:

– Что за письмо?

– Что? – не понял он.

– Письмо, – повторила я, – которое ты вытащил из ящика.

– А, письмо… ерунда. Реклама.

Он торопливо ушел, а я заглянула в мусорное ведро. Вскрытый конверт лежал сверху. И ничего похожего на рекламные буклеты. Вообще ничего.

Я поднялась на второй этаж, проходя мимо кабинета отца, прислушалась. Он с кем-то говорил по телефону. Голос звучал резко, но слов я не разобрала. Уже в своей комнате я малодушно решила: разговор с отцом можно отложить. Он чем-то расстроен, а тут еще я полезу со своими рассказами. Во мне зрела уверенность, что перемены в настроении отца связаны с полученным им письмом. Поэтому я и решила при первой возможности заглянуть к нему в кабинет.

Случилось это довольно скоро. Отец вошел в мою комнату и, отводя глаза в сторону, сказал:

– Нюська, я уеду… ненадолго… на час-полтора. Не возражаешь?

– Что-то случилось?

– Нет… то есть кое-какие проблемы на работе. Ерунда.

– Обед и прогулка остаются в силе?

– Да, конечно, – ответил он неуверенно.

– Хорошо. Я тебя жду.

Я понаблюдала в окно, как он выезжает за ворота, а потом пошла в кабинет. На столе у отца извечный беспорядок. Мама пробовала с этим бороться, но в конце концов махнула рукой. Отец каким-то фантастическим образом в этом нагромождении бумаг умудрялся отлично находить нужные.

Оглядев стол, я тяжело вздохнула. Как я отличу только что присланную бумагу от любой другой? Отец мог взять ее с собой, кстати. Или выбросить.

Я вытащила из-под стола корзину. На дне лежали обрывки бумаги. Вытряхнув их на ковер, я устроилась тут же, на полу, и попыталась их собрать. Это удалось довольно быстро. Газетная вырезка, какая-то экономическая статья без начала и конца. Место ей только в мусорной корзине, и взволновать отца она бы точно не смогла. Значит, искать придется в другом месте.