Синяя курица счастья - Елена Логунова Страница 11

Моя стильная сумка скроена из большого куска натуральной кожи по лекалу обычного полиэтиленового пакета. Никаких застежек у нее нет, а вместимость такова, что три кило картошки заполняют внутренний объем не больше, чем наполовину. Чисто теоретически кусок камня размером с «Капитал» Карла Маркса вполне мог как внедриться в сумку, так и затеряться в ней. Но неужели я бы не заметила, что моя ноша заметно потяжелела?

— Это не мое, — заявила я вслух.

— Конечно, все так говорят.

— Кто — все?

— Все контрабандисты.

— Кто-о-о?!

До сих пор обнаружение в моей сумке булыжника казалось мне ошибкой, нелепостью, но не угрозой. Однако руки в перчатках бережно повернули камень лицевой стороной, и оказалось, что на нем отчетливо видна резная завитушка.

— Да это же ухо! — ахнул мой внутренний голос. — А кусок камня — фрагмент каменной головы!

— Вот блин, — беспомощно вякнула я.

Блин был комом. Мраморным.

Тупо глазея на каменное ухо (слишком мясистое, чтобы считаться красивым), я лихорадочно соображала.

Вероятно, это часть древней статуи, а вывоз с Кипра археологических ценностей без специального разрешения строго-настрого запрещен. Выходит, я нарушила таможенные правила, и сейчас меня задержат до выяснения обстоятельств, а там, глядишь, и следствие по делу о взрыве с трупом дойдет до допроса свидетелей, а свидетель — это я, и меня видел таксист. И меня найдут, и буду я дважды подозреваемая — как взрывник-убийца и как контрабандистка, и век мне воли не видать…

Ну уж нет!

Отодвинув меня, рохлю, в сторону, в игру вступила супервумен Наталья Скорость-и-Сила.

Тетенька в перчатках все еще бережно, как драгоценность, крутила в руках ушастый камень — на него я и не покушалась. Одной рукой я сдернула со стола свою сумку, другой цапнула шляпу, которая тоже успела выехать из камеры.

К сожалению, полюбившееся мне халявное пальто ехало в отдельной корзине и при остановке ленты транспортера осталось в сканере. Нырять за ним туда я не рискнула — не столько из боязни получить дозу облучения, сколько опасаясь, что застряну там, как в мышеловке.

Пальто пришлось оставить.

Безжалостно расталкивая граждан, я мощными рывками, характерными для опаздывающего на нерест лосося, против течения пробилась в хвост очереди, вылетела из нее пробкой и побежала по залу, закладывая опасные виражи в обход чемоданов.

— Запутай след! — гаркнул внутренний голос.

Я-супервумен понятливо кивнула.

Бежать прямо к выходу из аэропорта не стоило, имело смысл сбить погоню с толку, создав у преследователей впечатление, будто я все еще нахожусь в аэропорту.

Я вихрем домчалась до лифта и поехала на верхний этаж, успев сквозь стекло закрывшейся двери издевательски показать «нос» подоспевшим преследователям. Они метнулись к эскалатору, и я получила фору в несколько секунд.

Второй этаж — это зал ожидания, пара кафе и сувенирные магазинчики. Пробегая мимо вереницы кресел с сидящими в них людьми, я на бегу метнула в сторону сидящих свою приметную шляпу. Получилось очень удачно: головной убор мягко спланировал на спящую даму! Наверняка это немного задержит погоню.

Ориентируясь на вонь кипящего масла, я без потери времени нашла кафе, набитое любителями фастфуда, но не стала в нем задерживаться, лишь скользнула завистливым взглядом по парадному портрету гигантского гамбургера и сразу же свернула в коридор к туалетам.

Разнообразно полезные уборные как таковые в настоящий момент меня вовсе не интересовали, я прекрасно понимала, что туалетная кабинка — это тупик, где меня возьмут тепленькой. Но как завсегдатай аэропортов и вокзалов, я знаю, что именно в коридорчике, ведущем к удобствам, традиционно размещается неприметная серенькая дверь с надписью «Для персонала», и вот она-то и была мне нужна!

Дверь оказалась не серой, а зеленой, но сути это не меняло.

Я попала в небольшую проходную комнатку вроде склада — там повсюду были разнокалиберные коробки, — без задержки миновала ее и вылетела на лестничную площадку у грузового лифта. Дожидаться его я не стала, рванула вниз по ступенькам и выскочила на просторную площадку под брюхом здания.

Там, между слоновьими ногами опорных колонн, скучали автомобили. Я высмотрела среди них белую машинку, на крыше которой имелся приметный фонарик с надписью «taxi», подбежала к ней и рванула на себя дверь:

— Свободен, шеф?!

Второпях я спросила по-русски, но опытный таксист по совокупности признаков моментально распознал во мне ООП — Отчаянно Опаздывающего Пассажира, а это любимый тип клиента у извозчиков всех времен и народов.

— Куда? — спросил таксист, демонстрируя готовность умчать меня хоть на край света.

А я-супервумен уже успела придумать план дальнейших действий.

— В аэропорт Никосии!

— Перепутали аэропорты? — понятливо хмыкнул водила, нажимая на газ.

— Уж такая я идиотка! — самокритично повинилась я.

И опустила козырек под лобовым стеклом, чтобы скрыть лицо от солнца и чужих глаз.

Через пару минут мы уже ехали по шоссе.

Движение нельзя было назвать оживленным, так что я непременно заметила бы погоню, если бы она была. К моей радости, в кильватере нашей машины всю дорогу до Никосии держалось всего одно авто — точно такое же такси с фонариком. Думать, будто официальные власти станут преследовать меня в наемном экипаже, было бы глупо.

Через двадцать минут после старта из аэропорта Ларнаки мы оказались на территории непризнанной турецкой республики Северный Кипр. Никаких осложнений в процессе перехода границы не возникло, сонный толстяк-пограничник на турецкой стороне лишь заглянул в мой паспорт и шлепнул визу на листочек-вкладыш.

Мысленно я пожала руку супервумен Наталье: она прекрасно справилась. У властей Северного Кипра никаких претензий ко мне не имелось, а Южный Кипр со своим соседом в столь натянутых отношениях, что вряд ли оперативно потребует выдачи иностранки, непонятно как замешанной в паре темных историй.

Таким образом, от тюрьмы я, похоже, спаслась.

Осталось уберечься от сумы: расплатившись с таксистом, я вышла в аэропорту Никосии, именуемой тут Лефкошей, с пустым кошельком.

А в Никосии-Лефкоше никакого дождя не было.

Гладкое синее небо над аэропортом было как туго натянутый шелковый платок, и реактивные струи самолетов били в него, как в барабан. Воздух гудел, пальмы шелестели, солнце сияло безмятежной улыбкой, слепя бедную девушку, не располагающую темными очками. При других обстоятельствах я бы искренне наслаждалась прекрасным весенним днем.

Эх, деньги, деньги, дребеденьги!

Как же они портят жизнь!

— Жизнь портят не деньги, а их отсутствие, — поправил меня внутренний голос.