Свинья в апельсинах - Дарья Калинина Страница 11

— А потом?

— Потом, когда я уже смирилась с тем, что он будет мне и дальше жизнь отравлять, он вдруг сам куда-то делся. И уже больше двух лет я про него ничего не знаю, — с глубоким удовлетворением закончила Мариша.

— Может, он погиб? — предположила Юля.

— Может быть! — радостно подтвердила Мариша. — Но я точно узнавать не хотела. Вдруг он все-таки жив, а после моего звонка решит, что он мне небезразличен. Воспылает прежними чувствами, а я снова буду сидеть, как птичка в клетке, боясь выйти, чтобы не нарваться на очередную порцию подозрений и оскорблений. Нет уж, спасибо!

К тому времени, когда Маришин рассказ подошел к концу, подруги наконец получили ее багаж. И поехали к Юле. Тут Мариша сразу же развила бурную деятельность.

— Ну, показывай все, что у тебя сохранилось из улик, — велела она подруге. — Надеюсь, попугая ты не выкинула?

Юля недоуменно посмотрела на Маришу.

— А где, по-твоему, я должна была хранить этот труп?

— Сложить в пакет и положить в морозилку, — объяснила ей Мариша и со вздохом добавила:

— Но, судя по твоему лицу, ты сделать это не догадалась.

— Нет, — призналась Юля. — Я его выкинула на помойку.

— Ладно, — махнула рукой Мариша. — С этим разберешься потом. Купим книгу про попугаев, может быть, найдешь там собратьев твоего подкидыша.

— А разве это важно? — спросила Юля. — Я имею в виду, разве важно, какой породы был попугай?

— Еще не знаю. Может быть, и важно. Ну а что там у тебя с остальными уликами?

— Вот, есть пакетик с волосами… — Сбегав в ванную комнату, Юлька принесла из своего тайника салфетку с адресом и пакетик с волосиками.

— Ничьих волос они тебе не напоминают? — осведомилась Мариша, пощупав пальцами волосы.

— Нет, — недоуменно пожала плечами Юля. — Среди знакомых Антона я человека со светлыми волосами и короткой стрижкой не видела.

— Ты не торопись, — попросила ее Мариша. — Подумай.

— Не знаю, — протянула Юля. — Разве что у Томениуса.

— Что еще за Томениус? — спросила Мариша.

— Коллега Антона по работе, — ответила Юля. — Во всяком случае так Антон мне его представил. Но у Томениуса волосы вьются. А в пакетике волосы прямые, без завитков.

— Телефон или адрес этого Томениуса знаешь?

— Нет, — покачала головой Юлька.

— А записная книжка твоего мужа осталась дома? — спросила Мариша. — Вообще, документы, деньги, кредитные карточки, они где?

— Муж всегда носил кредитные карточки и водительские права с собой в бумажнике. С ними он и пропал. А из денег дома остались только те, которые Антон оставлял мне на хозяйство. Там не больше тысячи евро наберется.

Мариша неодобрительно покачала головой. И принялась изучать пакетик с волосами. Закончив их обнюхивать, она обратила внимание на салфетку с адресом отправителя.

— Обратный адрес у нас есть, — удовлетворенно сказала она. — Как думаешь, не навестить ли нам для начала этого отправителя? Или ты это уже сделала?

Юлька отрицательно помотала головой.

— Давай вместе, — сказала она. — Мне одной как-то страшно было.

— А полиции адрес отправителя известен? — спросила у нее Мариша.

Юлька молча покачала головой.

— Ясно, — вздохнула Мариша. — Ты от страха совсем растерялась. Адрес-то нужно было дать. Ну да ладно, теперь сами выясним, кто там живет.

— Да! — обрадовалась Юля. — Выясним!

— Машина Антона, я так понимаю, осталась на стоянке? — спросила Мариша. — Тебе ее отдадут?

— Ну, я же его жена, так что, думаю, отдадут…

Но добравшись до стоянки, подруги поняли, что машину им так просто не получить. Нужно какое-то особое разрешение Антона. А он его своей жене и ее подруге, разумеется, оставить не позаботился. Так что напрасно Юля размахивала своим свидетельством о браке.

Даже переведенное на немецкий язык и заверенное апостилем, оно не произвело на охранника никакого впечатления.

Он выразился в том духе, что хотя эти бумаги и позволяют Юле претендовать лично на господина Антона, его сердце, руку и прочие части тела, даже на все его тело целиком, если уж на то пошло и если господин Антон сам того захочет, но эти бумаги ни в коем случае не могут помочь Юле в ее претензиях на имущество господина Антона, если сам господин Антон жив и здоров и не оставил никаких иных распоряжений на этот счет. Короче говоря, машину подругам не отдали.

— Что и требовалось доказать, — сказала Мариша. — Поймаем частника.

Такси подруги поймали. И это даже оказалось хорошо, потому что Юля не знала, в какой части города находится улица Грин-штрассе. То есть попросту Зеленая улица.

— Хороши бы мы были! — сердито прошипела Мариша. — Стоило нам ломать комедию с этим охранником на стоянке, если ты даже не знаешь, куда нам ехать!

На этой Зеленой улице, в доме номер 25 и проживал таинственный отправитель письма с вложенной в него прядью волос. Доехали к нему подруги всего за сорок минут, да еще и таксист застрял в одной небольшой пробке. Он высадил подруг возле здания, сильно напоминавшего школу или какое-то иное учебное заведение для молодежи, и уехал, оставив своих пассажирок в недоумении.

Они прошли внутрь здания, где резвые подростки лет четырнадцати-пятнадцати что-то активно приколачивали к стенам. Да это и в самом деле было какое-то учебное заведение, которое находилось в доме 25 по Зеленой улице. И других корпусов у этого здания нет.

— Конечно, — фыркнула Мариша, когда подруги вышли на улицу. — Нечего было и ожидать, что таинственный адресат оставит нам именно свой адрес. Написал на конверте адрес этой школы, и все. Ищите его теперь. В этой школе куча народу. И к тому же мы не знаем имени адресата.

— Но у нас есть его волосы, — робко заметила Юля.

— Еще не факт, что это его волосы! — заявила Мариша, которая была не в духе.

Расследование началось не так, как она предполагала. С самого начала проклятая действительность ставила ей палки в колеса. Да к тому же Мариша здорово проголодалась. А голодная Мариша не была, что называется, милым человеком.

— Волосы мог послать и не только их владелец! — сказала Мариша, озираясь по сторонам в поисках какого-нибудь кафе или на худой конец ларька, где бы продавались сосиски-гриль.

— А кто же еще? — спросила Юля.

— Кто угодно из его друзей, приятелей или врагов, — ответила Мариша. — В первом случае это может вообще ничего не значить. Во втором — может быть шуткой. А в третьем — волосы могли срезать с головы трупа или пленника.