Богдан Хмельницкий. Искушение - Сергей Богачев Страница 11

Владимир осмотрелся и пришел в ужас. Он находился посреди леса в окружении высоких сосен. Это было явно не лето, он сидел в снегу босой, в полотняной рубахе и штанах. Его начало трясти то ли от холода, то ли от полученного шока. «Ничего себе переместили в гости к Богдану Хмельницкому! Куда это они меня забросили, эйнштейны хреновы? Надеюсь, хоть не в Ледниковый период. Так, надо срочно выбираться отсюда, пока не отморозил себе конечности, — пронеслось в голове у Сергеева. — Вот уж действительно, спасибо тебе, инструктор Прощин, пригодятся мне твои уроки выживания».

Прежде чем выбраться из леса, он внимательно огляделся, прикидывая, в какую сторону ему направиться. По его расчетам, к северу должна была протекать Припять, по берегу которой рано или поздно можно выйти к какому-либо селению. Владимир быстро разгреб руками снег у ствола крупной сосны и по остаткам моха сориентировался, где север. Не теряя времени, он стал пробираться через сугробы и густой валежник.

Первый час пути прошел довольно быстро. Невзирая на легкую одежду и босые ноги, натренированное тело Сергеева легко преодолевало препятствия, почти не чувствуя холода. Но, когда прошло часа два, он решил немного передохнуть и, выйдя на полянку, соорудил в сугробе небольшое укрытие. Дно своеобразной берлоги Владимир выстелил сосновыми ветвями, вверху аккуратно проделал окошечко. Потом собрал несколько сухих веток и уже через пять минут разжег возле своего скромного укрытия костерок, над которым подогрел немного воды во фляжке. Спрятавшись в «берлогу», он прикрыл вход ветками сосны, отломил небольшой кусок хлеба и, медленно пережевывая, стал запивать его теплой водой из самодельной кружки — свернутого из коры кулька.

Не успел он доесть краюху черного хлеба, как снежная крыша внезапно рухнула, полностью накрыв его. «Ну вот, не успел согреться, как меня контрастным снегом освежило», — попытался пошутить про себя Сергеев. Он вылез из «берлоги» и, быстро собирая котомку, обнаружил, что трут в огниве полностью промок. «Теперь уже шансов согреться нет. Придется двигаться без перерывов на обед и ужин», — подумал странник и продолжил свой путь.

Ближе к вечеру уставший и изможденный, Владимир вышел к Припяти. На реке лежал плотный лед. Значит, до весны еще далеко. Куда теперь? Направо? Налево? А может, прямо, через реку? Он чувствовал, что силы уже на исходе, а тут еще с Припяти подул сильный ветер и хлопьями повалил снег. Несмотря на полученную подготовку, Сергеев понимал, что в таких условиях он долго не протянет. «Неужели вот так бесславно и закончится эта операция? Неужели моя судьба — сгинуть, не добравшись до места назначения? Помолиться, что ли? Я ж вроде как странник по святым местам. И Библия у меня в котомке имеется», — подумал испытатель. И вдруг где-то вдалеке послышался еле слышный лай собак. «Ура!!! Вот оно, спасение, — внутренне возликовал он. — Там, где есть собаки, наверняка есть и люди».

Из последних сил он направился туда, откуда слышался лай. Несколько сотен метров — и на берегу Припяти показался сначала легкий дымок, а затем и несколько приземистых мазанок. Судя по всему, это было небольшое селение, посреди которого виднелся купол с православным крестом. «Вот туда-то мне и нужно пробираться, — уже в полуобморочном состоянии размышлял Владимир. — В храме божьего человека не обидят».

К хутору он добрался, когда уже совсем стемнело. Не чувствуя ног, Сергеев побрел по пустынному селению к храму. В самой церкви было тихо и темно, только перед образами тускло горели лампадки. Владимир прошел к алтарю, приложился к иконе Иисуса Христа, опустился на колени и одними губами стал шептать: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…» И тут Сергеев понял, что, кроме него, в храме есть кто-то еще. «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь», — дочитал он молитву и, перекрестившись три раза, оглянулся. Рядом с ним стоял священник с длинной седой бородой, видимо, настоятель.

— Кто ты, божий человек? Как звать тебя, откуда и почему оказался здесь? — тихо и ласково спросил он.

— Батюшка, спаси и сохрани странника! Я послушник Донского монастыря Илларион Добродумов. Иду по святым местам перед постригом в монахи. Вот возвращался от своих братьев из Почаевского монастыря. В дороге лихие люди напали на меня и обобрали. Остались только Библия да священные грамоты Его Блаженства иерусалимского патриарха Паисия. Из последних сил через снег и лес я добрался сюда. Уповаю на Господа Бога нашего Иисуса Христа, не прогоните раба божьего. Мне край как необходимо добраться в Чигирин, на хутор Суботов, к сотнику Хмелю. Против него замышляется злодейство… — прошептал паломник, уже теряя сознание.

* * *

Когда Илларион пришел в себя, было светло. Он огляделся и увидел, что находится в небольшой светлой комнате. В углу, как и должно у православного люда, под вышиванками висели иконы святых. Он лежал на широкой лавке, укрытый одеялом из овечьей шерсти. У него в изголовье сидела девочка лет десяти в простой рубахе с передником, голова ее была покрыта косынкой. «Пить…» — еле шевеля губами, прошептал Добродумов.

— Тату, воны очнулись! — закричала девчушка и убежала в другую комнату.

В дверях показался священник:

— Ну что, брат, проснулся? Вот и хорошо!

Паломник опять услышал этот тихий голос, и на душе стало спокойнее. «Будем жить! Надо бы разузнать, куда я попал и какой сейчас год», — подумал он.

— Почитай сутки проспал. Уже и к вечерне скоро идти, — говорил между тем священник. — Ты, брат, хоть и промерз, но, слава Господу Богу нашему, хворь не напала на тебя. Видимо, просто усталость так сморила. Ну, это ничего, пройдет. Вот отлежись немного, и можно будет дальше продолжить путь. Вчера ты, брат, говорил, что тебе надобно попасть к сотнику чигиринскому Хмелю?

— Да, отче! Богданом его кличут, сын Михайла Хмеля из Чигирина. У меня к нему поручение от иерусалимского патриарха Паисия. Только вот в пути от усталости я потерял счет дням. Скажите, где я и какой нынче день?