Имя убийцы - Фридрих Незнанский Страница 11

Он не стал высказывать свои недовольства и пожелания. Администратором была усталая полная женщина с хриплым голосом и расплывшейся по черепу завивкой. Она представилась Антониной Андреевной и в грубоватой форме приказала следовать за ней. Да, она в курсе, что должна предоставить постояльцу лучший из пустующих номеров (а пустуют, в принципе, все), она сделала все, что было в ее силах, и пусть уши от стыда горят не у нее, а у того, кто разворовывает деньги, выделяемые городским бюджетом на поддержание в норме этого несчастного заведения.

— Спасибо, любезная Антонина Андреевна, — проникновенно поблагодарил Турецкий. — Я не привередлив. Вода течет? Стены не рушатся? Ну и славно. Давайте ключи и можете заниматься своими делами.

Он мрачно смотрел, как женщина, тяжело переваливаясь из стороны в сторону, уходит на свое рабочее место. По ее словам, до приезда Турецкого был занят лишь один номер — важным чиновником из департамента строительства областной администрации. Но проживал тот в противоположном конце коридора. Он настороженно покосился по сторонам, вставил ключ в замочную скважину. Пистолет, наверное, можно было взять с собой, не оставлять на ночь в машине. Сомнительно, что он вторично подвергнется атаке правоохранительных органов…

Он чудовищно устал за этот день. Бросил сумку на кровать, сел в кресло, стал разглядывать свои апартаменты. Номер явно не президентский. Чисто, убрано, но без изысков — обстановка в духе неприхотливых семидесятых. Квадратная кровать (с намеком на «тайный» список дополнительных услуг), миниатюрная софа, два кресла, журнальный столик, телевизор, DVD-проигрыватель. Что еще нужно для отдыха одинокому мужчине? Он задернул шторы, побрел в ванную, где имелся белый «друг человека», кафель в тон унитазу, коврик, отделанная акрилом ванна, безразмерный банный халат. С опаской посмотрел на кран. Опасения не подтвердились — кран для виду поупрямился, порычал, полилась коричневая вода, за ней желтая, потом прозрачная. Если в кране нет воды — это, стало быть, подъемный кран…

Он как чувствовал, что его подкараулят именно в ванной — взял с собой телефон.

— Ты в сознании? — поинтересовался Меркулов.

— Моюсь я, Костя…

— О, я слышу рев водопада. Ты один?

— С телефоном.

— То есть все нормально. Ну что ж, не буду тебя сегодня отвлекать.

— Все, Костя, достаточно, больше не звони, — раздраженно бросил Турецкий. — Из камеры я благополучно убыл, начинаю работу на благо отчизны и лично господина Генерального прокурора. Позвони Ирине, скажи, что у меня все в порядке… надеюсь, ты ей ничего не говорил о моем насильственном задержании?

— Каюсь, вырвалось, — смущенно признался Меркулов. — Но Ирина Генриховна сильная женщина. Она мужественно выдержала эти страшные новости. Не трусь, Турецкий, я поставил ее в известность уже после того, как все разрешилось.

— Гад же ты, — сказал Турецкий, выключил телефон и бросил его на корзину для белья.

Момент появления районного прокурора чудесно совпал с моментом засыпания. Турецкий завернулся в халат и побрел открывать, протирая глаза.

— Извините, Александр Борисович, вы уже отдыхать легли… — Прокурор мялся под дверью, держа перед собой увесистые пакеты — выглядывал из них, как из амбразуры. — Просто я решил… но ведь вы сами просили зайти.

— Не просил, а требовал. — Турецкий распахнул дверь. — Милости просим, Виктор Петрович. Поспим в другой раз.

Развалившись в кресле, он смотрел из-под прищуренных век, как прокурор выгружает на журнальный столик содержимое пакетов. Стоило признать, что не все безнадежно в здешнем королевстве. Дорогой коньяк в праздничной упаковке, нарезки мяса, фасовка груш, какие-то сыры, куриные «карачки» в кляре, складные походные стаканы.

— Ешьте, Александр Борисович, ешьте, — бормотал прокурор. — Вы же голодный, я понимаю, не сочтите за подлизывание. Хотя… — Он самокритично махнул рукой. — Можете считать, чего уж там. Два года до пенсии, хотел спокойно дожить, на хрена мне эти неприятности? Прокуратура по уши в дерьме, а Быстров — руководитель комиссии из Москвы — вы уж простите, Александр Борисович, — полный сноб, бездарь и любитель перекладывать свои проблемы на плечи других. Группа следователей вчера уехала — нам только легче стало, все равно от них толку не было. Сплошные нервы. Ни улик, ни подозреваемых…

— Совсем ничего?

— Абсолютно, — удрученно заключил прокурор. — В обоих преступлениях — ни малейшего просвета. Четыре трупа — ни одной ниточки.

— Ну что ж, давайте разбираться. Куда вы столько еды набрали, Виктор Петрович? Тоже из зарплаты оперативников вычтите?

— Из семейного бюджета, не волнуйтесь. За кого вы меня принимаете? — Сыроватое разлил по стаканам, поднял свой. — Давайте выпьем, Александр Борисович, прошу вас, не отказывайтесь.

— Чего же не выпить с хорошим человеком. Всенепременнейше выпьем, Виктор Петрович. — Он взял стакан. — И споем не без азарта, спасибо, как говорится, за доставку. За успех?

Коньяк не только снаружи оказался неплохим. Вспыхнул в организме адским пламенем, блаженство потекло по сосудам.

— Излагайте, Виктор Петрович, — благосклонно разрешил Турецкий, откидывая голову на спинку. — Расскажите мне такое, чего я не знаю.

— Я знаю, чего вы не знаете, — радостно объявил прокурор и вновь схватился за бутылку, покосился на собеседника, взгляд которого сделался предельно ироничным. — Нет, вы не думайте, я не алкоголик, работаю из последних сил… опять же семья, взрослая дочь, строгая супруга, сплошной бабовладельческий строй… С супругой моей, знаете, шампанским по-домашнему сильно не разгуляешься.

— Шампанским по-домашнему? — переспросил Турецкий.

— Это шутка такая, — хмыкнул Сыроватов. — Водка под шипение жены. Вот и нынче, буквально перед вашим… гм, приездом — несчастный случай на воде. Погибли двое спасателей — на катере искали пропавшего рыбака. Уплыли на моторной лодке в верховья… и сами пропали. Что характерно, рыбак нашелся — он, как выяснилось, никуда не пропадал, а вот ребятам из МЧС не повезло. Нашли на берегу, уже мертвых, эксперты говорят, что умерли от переохлаждения. Как их угораздило? Лодку не нашли, выдвинули версию, что напоролись на топляк, перевернулись, в воде потеряли сознание. Семьи в трансе, в МЧС истерика, прокуратура возбудила уголовное дело…

— Сочувствую, но давайте к нашим баранам, — предложил Турецкий. — Вы хотели рассказать то, чего я не знаю.

— Установили личность убитого в прокуратуре.

— Браво, — похвалил Турецкий. — Почти победа. Долго вы шли к этому событию.

— Так уж случилось, — развел руками Сыроватов. — Опер Татарцев вышел на него случайно, опрашивая жителей деревни Корольково. Да какая там деревня, хутор, четыре двора, наши там вообще никогда не бывают. Это севернее Горелок, севернее Лебяжьего озера. Соседка опознала. Убитому пятьдесят восемь лет, зовут Регерт Федор Алексеевич. Жил бирюком, с соседями практически не общался, угрюмый молчаливый тип. До выхода на пенсию по инвалидности работал лесником в Шаховском районе — вот и все, что удалось о нем собрать. На люди из своего Королькова практически не выезжал, постреливал втихую белок, зайчат, рыбачил, питался, так сказать, подножным кормом. Странный человек, если верить соседке. Затворник. Когда ей показали фото, она страшно разволновалась, она и не знала, что ее сосед уже четыре дня лежит в районном морге, считала, что он дома, просто не выходит — а с ним такое частенько случалось…