Гелен Аму. Тайга. Пеонерлагерь. Книга 1 - Ира Зима Страница 11

— Ты ему не говори, и я не скажу… с Аленкой я никогда в жизни еще не ссорилась! А теперь она меня ненавидит…

Знал бы он, какие ставки в игре, и все на него. Алена мне этого никогда не простит, такого позора, я ее знаю… От стресса я и забыла, что тут «тот самый», нереальный Валевский, он вдруг стал человеком.

— Пора начинать ссорится, она на тебе «воду возит»… Пошли, пока эта ее выходка не переросла в мелкие пакости, — и мы вместе появились в «актовом», где уже собрались все.

Алена тоже была в зале вместе со всеми, словно и не было выходки гнева, меня она в упор не увидела, между нами выросла не стена, а межконтинентальная возвышенность, и конечно я буду наказана, я замахнулась «на святое», на ее «святой образ» перед Валевским! И пусть все вышло само, все равно я виновата! Уверена, что Алена оценивает все именно так, я ее знаю как никто… Что делать? Горечь отравления ситуацией кисло-зловонна, как исправить ее, вернуть все обратно? Но вдруг пришло понимание, трезвое, как морозное утро: нельзя исправить то, чего не было, я не предавала Алену… Села я в дальнем ряду, мне хотелось забиться в безызвестность, обезличенность, чтобы не тащить этот груз, не отвечать за него. Валевский прошел в центр, занять свое привычное место. Наташка пересела от команды ко мне:

— Викуша такая стерва! Как она могла!? — от Наташки так и исходит волна праведного возмущения, наэлектризована и током бьется, ее волосы намагнитились об искусственный чехол кресла.

— Ну и как она? Земля «шатается», или она просто со мной не разговаривает? — я кивнула на Алену, сидящую к нам спиной в первых рядах.

— Да полезнее будет, чтоб Алену совсем ушатало! Все равно это должно было случиться, если бы не Ромка, я бы этот вопрос сама подняла! Так я решила и сказала вчера об этом вслух! И с Валевским согласна, она «не тянет»… Ну, а эта ее любовь… не верю я ей, нечего на пустом месте трагедию играть, это ее болезненное самомнение и ничего больше! — никогда я не думала, что в таком споре Наташка возьмет мою сторону, всегда считала, что это они со мной дружат, а я «третья», но меня это не радует, зачем нам нужен такой разлад?

— Что Алена сказала? — спрашиваю, хотя и так знаю ответ.

— Сказала, что тебя ненавидит, и это нормально, чего от нее ждать-то?!

Не успели договорить, в зал приплыла царствующей манерой Викуша, она сразу обратилась к Алене, игнорируя всех других за ненадобностью, но Ванька подошел к ним, и через секунду Викуша обернулась, посмотрела на всех и на меня в частности:

— Ко мне тут поступила информация, Савицкая, ты использовала тексты Зарецкой? — и Викуша повернулась снова к Алене.

— Не совсем, много «моего», ну брала что-то, она ж «учитанная», — члены команды не были потрясены и даже засмеялись.

— Зарецкая не может работать «на сцене», мы все знаем это, поэтому поступим так, раз нам нужен «Кубок». Зарецкая «режиссирует» и готовит «тексты», все остальное как обычно, Савицкая — «капитан»! — и Викуша повернулась к команде, оповещая своим решением всех, естественно не спрашивая ничьего мнения.

Викуша меня потрясла своим решением, оказывается, так все просто! Ура! Я счастлива! Это же то, что нужно! Да еще без пыток выступлений на сцене! Но Алена сказала свое веское слово:

— Я с ней работать не буду! У меня, может, личная жизнь пропадает, а я тут торчу, приехала в лагерь, только чтобы вас всех поддержать! Это вы меня просили, Виктория Павловна, не бросать команду в последний сезон, и что? Да «ради бога», я уеду и все! Но с ней я работать не буду! Надо же, нашли талантище! Это я сама все делала, где она была, когда я отдувалась на «капитанском зачете»? Так что вот так, берите Зарецкую, а я сразу и отваливаю!

Алена меня «закопала», упало внутри все, и уже тряслась губа предательски, ну не готова я к такому, а Пенки-Горелки откровенно надо мной насмехались, развернувшись в мою сторону. Викуша слегка подняла бровь, дивясь такой Алениной наглости — она царице посмела выставлять условия, ухмыльнулась уголками красного рта и выдала:

— Хорошо, Алена, раз это я тебе все навязала, давай сделаем иначе, — Викуша обернулась снова к команде. — Савицкая готовит к «Открытию лагеря» свою программу, но вообще без участия Зарецкой! Все материалы верни, ясно?! — она снова обратилась к Алене персонально. — А там и посмотрим, что у нас вышло! Все, работаем! — Викуша похлопала командно в ладоши, распорядилась еще о чем-то и ушла.

Алена торжествовала! Над кем? Надо мной? Что это такое? Мы же лучшие подруги столько лет! И она знает, зачем мне нужно в команду, это не каприз, не самоутверждение, я с ней не соревнуюсь! Мне по фигу кто где «первый», это не мои категории; глаза уже щиплет, веки отекают и мешают «держать удар».

— Ну, ты и стерва, Савицкая! — это Муха, неожиданно для меня его заступничество…

— Вот зараза! Совсем границ не сечешь? — это Наташка на нее наезжает, а девицы Пенки-Горелки смеются, их радует такой публичный разлад меж нами, они-то часто собачатся, а мы впервые. — Как ты так можешь! — Наташка уже соскочила с места и устремилась в первые ряды, она прямых конфликтов не избегает, не то, что я, так и сижу, вжавшись в стул.

— Да Савицкая так одна останется, и командовать будет некем! — это ощетинился Ванька. — Я пас, в такие игры не играю.

— Ну и вали, Аленка не заслужила, чтобы ее сливали! — это Бабочка, а Горелка смотрит на меня зло.

— Ага, как вы можете «бездарностью» меня выставлять!? Я три года капитан, это я тут все делаю! И никто из команды с Зарецкой работать не станет! Правда!? Никто не захочет позориться… — я уже не стала это дослушивать, сил никаких нет, я убежала.

Слезы стояли в глазах, набухшее рыдание уже перекрыло горло, выскочила я не на площадь, только бы не наткнуться на толпу, а за кухни, туда, где кучкуются подсобки хозяйственные. Ну и уперлась в Женьку Маслова, которого так и не видела со вчерашнего общения в автобусе. Вот очень он мне сейчас нужен!

— Ты куда? Ты чего такая? — он задержал меня на выходе из предбанника столовой.

— За картошкой! — ляпнула первое, что легло на язык, только бы не зареветь.

— За какой картошкой? — и уже вместе вышли через распашные двери и двинулись к складу.

— За обычной! Ведра «два» не меньше, надо выписать, а то нечего будет жрать на «костре» всему отряду! Эти «кастелянши» после смены уже ничего не дают принципиально, и картошки вечером уже не светит достать! — я говорила чистую правду, и под ней моя трагедия улеглась, спряталась от чужих глаз.

— Сама что ли потащишь? — Женька от меня не отставал.

— Зачем? Главное, картошку выписать и получить со склада! И пусть стоит, кто-нибудь притащит потом…

— Ну и заберем сразу, а то я все еще не понял, что должен делать! — выглядит он и правда растерянно, а я вроде как уже знакомый человек в чужом коллективе.

— И где ты был тогда? Еще вожатым называешься? — это я так, не подкалываю, а просто болтаю, нос то у меня все еще слезно-мокрый, надо себя отвлекать, как угодно.