Дегустация волшебства - Наталья Александрова Страница 11

Гоша расстегнул сумку и вынул завернутый в холстину рулон. Шота кивнул. Он включил настенное бра и выключил освещавший его маленькую комнатку потолочный светильник. Затем он встал на табуретку и повернул плафон светильника вокруг оси. Плафон отъехал в сторону, открыв в потолке пустоту, вроде маленькой потайной антресоли. Там лежали какие-то бумаги. Шота взял у Гоши сверток, убрал в тайник и вернул плафон на место.

– В разных местах искали, – сказал он, слезая с табуретки, – стены простукивали, пол поднимали, но на лампу никто не смотрел – глазам больно. Ну, генацвале, как живешь? – Шота поставил на стол два стакана.

Безобидный вопрос приятеля почему-то расстроил Гошу. Он выпил залпом полстакана коньяка и с горечью уставился на обшарпанную стену фотоателье.

Как он живет? Ему неожиданно стало жалко себя, жалко до слез. Собственная жизнь показалась ему такой же жалкой и обшарпанной, как эта стенка в неровных потеках масляной краски. Да, он работал в Эрмитаже, тысячи искусствоведов во всем мире мечтают о такой работе… Да, он сумел защитить кандидатскую диссертацию на тему портретной живописи Робера Лефевра… Но при всем том он перебивался на нищенскую зарплату, которую просто неприлично было бы назвать какому-нибудь зарубежному коллеге… Он ни разу не был в Италии – а как можно изучать искусство, не побывав в этой его колыбели, не пожив несколько месяцев во Флоренции, не изучив, как свои пять пальцев, каждый зал Уфицци и Академии, каждое здание на Пьяцца Синьори и Калимала… Не как турист промчаться галопом по сказочным городам Ломбардии и Тосканы, а жить там, ходить, не торопясь, по их булыжным мостовым, встречать рассвет на берегу Тибра и Арно, пить кофе на площади Святого Марка и кьянти – в уличном кафе напротив Церкви-на-Арене… Да что там, изучая французскую живопись, он даже не был в Лувре!

– Что пригорюнился, генацвале? – Шота хлопнул Гошу по плечу и подлил в его стакан коньяку. – Все пройдет!

«Да, – подумал Гоша, – все пройдет. Жизнь вообще коротка, и одним достаются в ней цветы, а другим только шипы».

Он вспомнил кривоногого Мусу с холодными трезвыми глазами и подумал, что тот на одну их пьянку выбросил столько денег, сколько Гоша зарабатывает за год… А может быть, и больше.

«Ничего, – подумал он, – я заставлю вас заплатить».

Он понимал, что играет с огнем, что с такими людьми, как Муса, не шутят, но отступать уже не мог. Не мог и не хотел.

Гоше пришлось оставить автомобиль во дворе возле фотоателье и добираться до дома на частнике. Когда он, слегка покачиваясь и вполголоса напевая старинную аджарскую песню, поднялся к двери своей квартиры, его кольнуло нехорошее предчувствие. Что-то было явно не так.

Когда он открыл дверь, о предчувствиях можно было не говорить: не так было абсолютно все. Трудно было бы сказать, что было так.

Квартира была перевернута вверх дном. Все книги из книжных шкафов были выброшены на пол, а сами шкафы выдвинуты на середину комнаты. Одежда из платяного шкафа валялась на ковре вперемешку с черновиками кандидатской диссертации и старыми газетами. Диван вспорот. На кухне было не лучше – из пеналов и шкафчиков вытряхнули все содержимое, точно так же обошлись с холодильником.

«Слава богу, – подумал Гоша, – что искали картину, а не бриллиант: по крайней мере, не высыпали из банок крупы и кофе».

Злость при виде учиненного разгрома смешивалась у него в душе со злорадным торжеством: незваные гости ничего не нашли, да и не могли ничего найти. Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет!

Прежде чем начать уборку, Гоша набрал номер мобильника Джека и сказал:

– Я ведь тебе говорил, что картина надежно спрятана. Какого черта вы у меня рылись? Я могу рассердиться и отказаться от нашего сотрудничества.

– Что такое, в чем дело? – залепетал Джек. – О чем ты, Гошик? Что-то случилось?

– Случилось, – усмехнулся Фиолетов, оглядывая многострадальную квартиру, – и не делай вид, что вы с Мусой тут ни при чем.

– Да я ему говорил, – заныл Джек, на ходу сменив тактику, – говорил, чтобы он не совался… Да разве ж он послушает?

– Так вот, пусть теперь послушает! – рявкнул Гоша. – Если еще что-то такое задумает… Я… я к Штабелю пойду! Это – его тема. Он твоему Мусе грабли пооборвет!

Упоминание легендарного Штабеля, уголовного авторитета, контролирующего антикварный бизнес в городе, так подействовало на Джека, что он надолго замолчал, несмотря на дороговизну мобильной связи. Наконец, когда Фиолетов уже подумал, что их разъединили, Джек выдавил:

– Не вздумай обращаться к Штабелю! Я с Мусой поговорю, ты не беспокойся, это не повторится.

– То-то! – отчеканил Гоша, подумав, не переборщил ли он. – Вы лучше занимайтесь своим делом, я что-то ничего не слышал в новостях о стоимости картины. Вы ведь обещали подсуетиться?

– Не беспокойся, нашли солидного козла, в вечерних новостях все будет. Включи телек в полвосьмого…

Действительно, когда Гоша включил вечерние новости, ведущая в самом начале выпуска сообщила:

– Весь город обсуждает беспрецедентную кражу картины из Эрмитажа. Только что к нам в студию приехал представитель пресс-службы городского Управления внутренних дел майор Бекасов.

В кадре появился довольно молодой, но уже здорово мордатый мужик в штатском с маленькими глазками, которые смотрели одновременно во все стороны.

– Мы понимаем возмущение общественности города, – начал майор хорошо поставленным голосом, – и сами испытываем такое же глубокое возмущение по поводу варварской кражи. Неизвестный злоумышленник поднял руку на самое святое, на произведение искусства, являющееся всенародным достоянием. Клод… Жибер, – при этих словах майор чуть заметно скосил глаза, видимо, сверился с бумажкой, чтобы не ошибиться с фамилией художника, – Клод Жибер – выдающийся французский художник второй половины девятнадцатого века, его картины очень ценятся во всем мире. Украденная из Эрмитажа картина «Бассейн в гареме» оценивается специалистами примерно в миллион долларов, и это еще – заниженная оценка…

«Интересно, майор, – подумал Гоша Фиолетов, – сколько же тебе заплатил Муса? Нет, ты точно далеко пойдешь! Полковничьи погоны по тебе уже плачут!»

Дальше смотреть было уже неинтересно, Гоша выключил телевизор.

* * *

– Шеф! – раздался в мобильнике голос рыжего Толяна, неумного, но исполнительного парня. – Шеф, тут телка одна ценный базар несет, может, послушаешь?

– Что за базар? – лениво поинтересовался Штабель.

Он не очень верил в то, что Толян Рыжий способен откопать что-нибудь по-настоящему интересное.

– Ну вот, ты говорил, если что услышим про ту картину, которую из музея сперли…

– Веди! – коротко приказал Штабель, мгновенно напрягшись.

Сергей Шустов, известный уголовной общественности как Штабель, в свои тридцать пять лет сумел достичь многого. Он контролировал почти всю торговлю антиквариатом в городе и добился того, что почти никто из его коллег-авторитетов не лез в этот высокодоходный бизнес.