Злой волк - Неле Нойхаус Страница 11

Эмма еще в машине сняла туфли. В жару за целый день ее лодыжки и ступни опухали, и к вечеру было почти невыносимо ходить в обуви. Деревянная лестница скрипела под ее весом. За матовым стеклом трехстворчатой двери, ведущей в квартиру, она увидела слабый проблеск света. Она тихо открыла дверь и на цыпочках вошла в квартиру. Флориан сидел за кухонным столом перед ноутбуком. Он был так сосредоточен, что не заметил ее. Эмма долго стояла в дверном проеме и рассматривала четкие контуры его профиля. Даже спустя шесть лет его облик все еще очаровывал ее.

Когда они познакомились в палаточном лагере в Эфиопии, между ними не вспыхнула любовь с первого взгляда. Она была техническим директором проекта, а он ее напарником по медицинской части. С самого начала они только ссорились. На его взгляд, все делалось недостаточно быстро, а ее злило его высокомерие и въедливость. Было совсем непросто через сотни километров по проселочным дорогам доставлять туда медикаменты и техническое оборудование. Но они, в конце концов, работали ради одного и того же дела, и хотя он ужасно ее раздражал, она всегда восторгалась им как врачом. Ради своих пациентов он работал до полного изнеможения, иногда непрерывно по 72 часа, а в экстренных случаях он импровизировал, лишь бы помочь и вылечить.

Доктор Флориан Финкбайнер ничего не делал наполовину. Он был врач до мозга костей и беззаветно любил свою профессию. Человеческую жизнь, которую ему не удавалось спасти, он рассматривал как личное поражение. Противоречивость его характера медленно, но верно очаровывала Эмму. С одной стороны – сочувствующий филантроп, с другой – склонный к долгим размышлениям скептик, который мог быть почти циничным. Иногда он впадал в глубокую меланхолию, которая временами оборачивалась депрессивными состояниями, но он также умел быть остроумным, галантным и ярким. Кроме того, он был самым элегантным мужчиной, которого она когда-либо встречала.

Коллега Эммы предостерегала ее, когда она призналась ей, что влюбилась во Флориана. «Держись от него подальше, если не хочешь быть несчастной, – сказала она. – Он занят проблемами всего мира». Но потом язвительно добавила: «Хотя, может быть, с твоим синдромом добрячки он – как раз то, что тебе нужно». Эмма быстро подавила в себе сомнения, которые породили в ней эти слова. Такой мужчина, как Флориан, вынужден был делить внимание между ней и работой, пациентами, но то, что оставалось ей, ее вполне устраивало. Ее сердце переполнилось нежностью, когда она увидела его вот так сидящим за столом. Темные волнистые волосы, щетина на щеках и подбородке, добрые темные глаза, чувственный рот, нежная кожа на шее.

– Привет, – сказала она тихо. Он испуганно вздрогнул, пристально посмотрел на нее и захлопнул ноутбук.

– Бог мой, Эмми! Ты меня напугала! – воскликнул он.

– Извини, пожалуйста. – Она включила свет. Галогеновые лампы на потолке озарили кухню ярким светом. – Я не хотела.

– Луиза весь вечер хныкала, – сказал он и встал. – Она не хотела есть и говорила, что у нее болит живот. Тогда я ей немного почитал, и сейчас она спит.

Он обнял ее и поцеловал в щеку.

– Как прошла встреча выпускников? Ты довольна? – поинтересовался он и положил руку ей на живот. Он этого давно не делал. Еще чуть больше пяти недель, и конец этой беременности, которая с самого начала зародилась под несчастливой звездой. Флориан не хотел второго ребенка, и она, собственно говоря, тоже, но это все-таки случилось.

– Да, это было забавно – увидеть всех спустя столько времени. Но они мало изменились. – Эмма улыбнулась. – Я встретилась с моей прежней лучшей подругой, которую не видела со времени выпускных экзаменов.

– Здорово. – Флориан тоже улыбнулся, потом посмотрел на часы, висевшие над дверью кухни. – Скажи, ты не обидишься, если я еще схожу к Ральфу выпить пива?

– Конечно. После вечера с хныкающей Луизой ты это вполне заслужил.

– Я вернусь не слишком поздно. – Он еще раз поцеловал ее в щеку и влез в стоящие рядом с входной дверью туфли. – Пока!

– Да, пока. Приятного вечера!

Дверь защелкнулась за ним, и на лестнице зажегся свет. Эмма вздохнула. В первые недели после возвращения с Гаити Флориан вел себя как-то странно, но в последние дни он, похоже, вновь стал самим собой. Эмма знала эти его периоды угрюмого состояния, когда он казался отсутствующим, но потом приходил в себя. В большинстве случаев эти приступы длились пару дней, но на сей раз это продолжалось значительно дольше. Несмотря на то что это было именно его предложение – остаться в Фалькенштейне до рождения ребенка, он, должно быть, чувствовал себя не слишком комфортно от того, что неожиданно вновь оказался вынужден жить в Германии, в доме своих родителей, который покинул более двадцати пяти лет назад.

Эмма открыла холодильник, достала бутылку минеральной воды и, налив ее в стакан, села за кухонный стол. После долгих и неспокойных лет кочевой жизни, которую она вела, отправляясь в самые отдаленные точки земного шара, Эмма находила исключительно привлекательной возможность окончательно поселиться в каком-то определенном месте. В следующем году Луиза пойдет в школу, и не позднее этого срока должно быть покончено со скитанием по палаточным лагерям. Флориан был выдающимся хирургом, и его с распростертыми объятиями приняла бы на работу любая клиника Германии. Правда, в свои сорок шесть лет он тоже уже не чувствовал себя молодым и как-то недавно в разговоре на эту тему предположил, что, вполне возможно, его начальство окажется моложе его. Кроме того, он не мог себе представить, как день за днем в какой-нибудь больнице будет сталкиваться с дегенеративными зажравшимися жертвами материального благосостояния. Он сказал это с той же решительностью, с которой добивался своих целей, и Эмма поняла, что его ничто не сможет переубедить.

Она зевнула. Пора идти спать. Эмма поставила свой стакан в посудомоечную машину и погасила свет. Идя в ванную, она заглянула к Луизе. Девочка глубоко и мирно спала в окружении мягких игрушек. Взгляд Эммы упал на книгу, которую малышке читал Флориан, и она улыбнулась. Кто знает, сколько времени ему пришлось читать! Луиза безумно любила сказки, она знала книги со сказками наизусть, и не так важно, кто был героем – Хензель и Гретель, Рапунцель, Беляночка и Розочка или Кот в сапогах. Эмма осторожно закрыла дверь. Флориан, несомненно, сориентируется в своей новой жизни. Когда-нибудь у них будет свой собственный дом и настоящая семья.

Футбольное поле опустело, но за ограждением территории, прилегающей к шлюзу, все еще толпились падкие на сенсации любители зрелищ и подоспевшие представители прессы. Пия еще раз попробовала дозвониться своему шефу, но опять безрезультатно. Его мобильник был, правда, включен, но он не отвечал. Со старшим комиссаром уголовной полиции Каем Остерманном ей повезло больше: он отозвался сразу.

– Извини за беспокойство, – сказала Пия. – В Эддерсхайме, рядом с гидроузлом, мы вытащили из реки труп. Мне нужна твоя помощь.

– Нет проблем, – ответил Кай, ни словом не упомянув позднее время. – Что я должен сделать?

– Мне нужно разрешение на вскрытие, прямо на завтра. И, может быть, ты смог бы проверить заявления о пропавших без вести. Молодая девушка, от четырнадцати до шестнадцати лет, светлые волосы, очень худая, темно-карие глаза. Хеннинг предполагает, что она погибла дня два назад.