Реквием - Александра Маринина Страница 11

Давно уже у Насти Каменской не было такого хорошегонастроения. И дело даже не столько в том, что оно было хорошим, сколько в том,что оно было хорошим стабильно. То есть не портилось через полтора-два часа, аустойчиво держалось день за днем. И причин-то никаких особых для радости небыло, а вот хорошим было состояние ее духа. И немалый вклад в поддержаниедушевного тонуса вносил новый сотрудник Павел Михайлович Дюжин.

Павел был, по Настиным представлениям, человеком абсолютнонеправильным, в том смысле, что никак не соответствовал существовавшему в ееголове образу серьезного работника кадрового аппарата. Таких, как Дюжин, Настяназывала «простой, как памятник». Или «как пряник». В первый же день знакомствакапитан спросил:

– Слушай, это правда, что у тебя отец на кафедреоперативно-розыскной деятельности преподает?

– Не отец, а отчим, – осторожно поправила егоНастя. – А что?

– Надо одному мужичку помочь, он как раз твоемуродственнику в зимнюю сессию экзамен сдавать будет.

От такой простоты Настя даже оторопела. Ни разу за все годыработы никто не посмел обратиться к ней с подобной просьбой, хотя на Петровкебыло более чем достаточно людей, учившихся в том же вузе, где работал ЛеонидПетрович. Одного раза, самого первого, оказалось достаточно, чтобы попыткидобиться протекции прекратились навсегда. В тот самый первый раз к Насте«подъехал» начальник одного из отделов, хлопотал за сына. Она тогда ответилакоротко и внятно:

– Не получится. Если ваш мальчик не знает основногопредмета милицейской науки, вам самому должно быть стыдно. Сядьте ипозанимайтесь с ним. Если не можете – присылайте сына ко мне, я подготовлю егок экзамену. А просить не буду.

Начальник тот обиделся и по всей Петровке рассказывал, какаяэта Каменская сука. Было противно, но зато урок был усвоен накрепко. Большеникто получить оценку на экзамене таким способом не пытался.

Но капитан Дюжин на Петровке не работал, с Настей и ееколлегами знаком не был и на том печальном уроке не присутствовал. А потомусчел делом вполне нормальным похлопотать за приятеля.

– А что, твой дружок хилый и убогий? – злоспросила она. – Предмет выучить не может?

– Да времени у него нет, – пустился в объясненияДюжин. – Он же на вечернем, работает как лошадь. Когда ему учить-то?

– Он же мужик. Пусть упрется и выучит.

– Ну не может он. Запарка жуткая, ни минуты свободной.

– И все равно – нет, – твердо сказала Настя.

– Да почему же?

На лице у капитана было написано неподдельное изумление,словно он ожидал чего угодно, только не отказа. Он готов был выслушатьуточняющие вопросы, например, фамилию его товарища, номер группы и датуэкзамена, готов был к тому, что ему назовут условия в виде денежной суммы илинекоторого набора услуг, короче, Павел Михайлович Дюжин готов был к чемуугодно, только не к этому категорическому «нет» без всяких объяснений иоправданий.

– Ни почему, – пожала плечами Каменская. –Нет – и все. Я никогда этого не делала раньше, не буду делать и сейчас.

– А почему не делала? – с искренним любопытствомспросил Павел. – У тебя с отчимом в отношениях напряженка?

От такой наглости Настя буквально обомлела. Первый деньзнакомы, а он не только с просьбами пристает, но еще и в семейную жизнь лезет.

– Объясняю тебе, Паша, если ты сам не понимаешь, –спокойно сказала она. – Основной предмет не знать стыдно. Это неприлично.Человек, который собирается профессионально бороться с преступностью, не имеетправа не знать предмет, который называется «оперативно-розыскная деятельность».Впрочем, он обязан равным образом знать и все остальные предметы. Знаешь, чемотличается сыщик от врача или инженера? Инженер или врач имеют полное право незнать подробностей восстания под предводительством Спартака или дату первогозаседания Генеральных штатов, это не повлияет ни на способность правильноставить диагноз и назначать лечение, ни на надежность конструкций. А сыщикдолжен уметь втереться в любую среду, он должен быть способен поддержатьразговор с любым собеседником и завоевать его расположение. И никогда незнаешь, кого тебе завтра придется «раскручивать»: философа, историка, бомжа,писателя, музыканта, физика-ядерщика или священника. Поэтому, кстати, если бымой отчим преподавал культурологию или религиоведение, я бы все равно егопросить не стала. Еще вопросы есть?

– Есть, – весело откликнулся Дюжин. В его голосеНастя не уловила ни малейших признаков обиды. – А ты сама знаешь про этиГенеральные штаты или твои высокие требования распространяются только надругих?

– Генеральные штаты были в 1302 году. Про Спартакарассказать или не надо?

– Понял, – мгновенно отреагировал Павел. –Все вопросы снимаются. Значит, насчет экзаменов к тебе на кривой козе неподъедешь. А что с тебя можно поиметь?

– В каком смысле? – не поняла Настя.

– В смысле твоих возможностей. Может, у тебя знакомствав медицинском мире есть или в посольствах каких-нибудь насчет виз?

Она расхохоталась. Простота и прямолинейность капитанаДюжина внезапно перестали ее злить, ибо были такими непосредственными и открытыми,что сердиться было невозможно.

– Паша, с меня взять ровным счетом нечего, –сказала она, улыбаясь. – Вот такая я неудалая. Так что извини.

– Ну это ты загнула, – уверенно заявил он. –Так не бывает. У каждого человека есть связи и знакомства, другое дело, чтомногие их не ценят, потому что сами не пользуются. У тебя муж есть?

– Утром был, кажется, – пошутила Настя.

– Он у тебя кто?

– Математик.

– Вот видишь, значит, может помочь с репетиторствомкаким-нибудь балбесам.

– Пашенька, мой муж репетиторством не занимается, унего других забот полно.

– Ничего, деньги будут нужны – займется. Про отчиматвоего я уже понял. А матушка твоя?

– Матушка – лингвист, специалист по разработке методикобучения иностранным языкам.

– Тоже потенциальный репетитор, – удовлетвореннокивнул Дюжин. – А ты говоришь! Братья-сестры есть?

– Родных нет.