Жена моего босса - Ольга Карпович Страница 11

Высокое зеркало, от пола до потолка, отражало Мишу Чернецкого во весь рост. Он любил делать ежедневную силовую гимнастику по сорок пять минут, потом – душ и бритье. Тщательно намыливал мягкой кисточкой с серебряной ручкой свое жесткое, властное лицо, потом аккуратно откладывал помазок и брался за серебряный станок. Набор для бритья много лет назад подарила ему Оля, привезла из Лондона – Тэйлорс, Олд Бонд Стрит – самое место для мужских аксессуаров. Он с удовольствием вспомнил, как улыбалась ему жена, вручая красивый плотный пакет с логотипом известного дорогого магазина. Оля была по-настоящему чутка и внимательна к людям, оттого и подарки ей всегда удавались. К примеру, жена знала, что он терпеть не мог пользоваться электробритвой, вот и преподнесла этот набор, с рукоятками из литого серебра. Мише подарок пришелся по душе, только в многочисленные поездки он набор с собой не брал, всегда держал дома, как талисман, символ места, куда приятно возвращаться.

Да, помотала его жизнь за сорок семь лет, куда только не забрасывала! А так просто все начиналось. Небольшой солнечный городок: позади – бескрайняя песчаная пустыня, впереди – такое же бесконечное море. Весь мир для него, пацана несмышленого, был тогда голубой и желтый, двухцветный. Родители-геологи, образцовые советские труженики, переехали в этот пустынный край, на полуостров, напоминающий очертаниями женский профиль, в шестидесятые, когда здесь начались разработки нефти и газа. И детей там наплодили, идеалисты хреновы, по фигу им было, что в этом богом забытом краю и воды-то питьевой не было, одна морская, опресненная.

Но вообще, если по чесноку, он на родителей, вечно озабоченных своими изысканиями, обиды не держал. Хоть и рос почти без присмотра, шпана шпаной, зато свободный, делал, что хотел. Отец лишь изредка, заглядывая в дневник нерадивого отпрыска, хватался за ремень, а так воспитанием себя особо не утруждал. И Миша рос как сорная трава, может, не особенно культурный с виду, зато дерзкий, хваткий, способный выживать в любых обстоятельствах. К пятнадцати годам все местное хулиганье уже знало и уважало Мишу, именно тогда, в этих полудетских разборках за главенство в районе, Чернецкий и обзавелся полезными знакомствами, связями, которые в будущем помогли ему стать настоящим деловым человеком в городке.

Отслужив в армии, Миша вернулся в родной город, устроился на работу в порт. Через его руки проходили все нелегально ввозимые грузы. Подпольные цеховики, желая толкнуть товар куда-нибудь за пределы родного края, обращались к Мише, щедро платя оборотистому малому за услуги. Впрочем, в подобных делах Мишу привлекали не деньги – хоть и весьма солидные для простого советского рабочего, – а ощущение бешено кипевшей вокруг него жизни, опасности, риска. Именно тогда пригодились Мише все его подростковые знакомства. Внимательный к людям, веселый и обаятельный, Миша был своим человеком и в компании уголовников, и в милицейских кругах, часто шутил, что именно он обеспечивает контакт между двумя этими группами советского общества.

Однако потом, в один прекрасный день, в чем-то он прокололся. Где-то слишком активно засветился, кому-то вовремя не проплатил. В общем, чтобы не усвистеть в тюрьму, пришлось бежать из родных краев. И молодой, хваткий, поднаторевший в теневом бизнесе Михаил Чернецкий оказался в Москве.

Сначала, используя старые связи, занимался какой-то мелочовкой: сбытом подпольно изготовленного трикотажа, каких-то пластмассовых женских цацок – так, фигня. Потом через нужных людей вышел на экскаваторный завод, поставил там теневой бизнес в одном из заброшенных цехов. Денег падало тогда немерено. И жизнь текла легко и весело, даже срок, который Миша словил по дурости, не слишком омрачил его общего приподнятого настроения. Опять же, друзья постарались – тот же Муромец, наняли адвокатов, сунули, кому надо. И отсидел Миша четыре года из положенных восьми.

Когда Чернецкий вышел на свободу, на дворе стоял уже 1988 год. Самое время, чтобы развернуться вовсю, тем более что связями, как в среде высших чиновников, так и в криминальном мире, Миша обзавелся порядочными. Теперь, вместе с закадычным другом Ванькой Муромцем, они занялись уже совсем серьезными вещами – нефтехимией и металлургией. Благо в родном городе у Миши все еще было к кому обратиться. Пользуясь постсоветской экономической неразберихой, друзья прибирали к рукам крупные заводы, по бартерным схемам меняли уголь на автомобили «Жигули», сбывали их куда-то дальше. Буквально за пару лет Миша вывел свой бизнес на международный уровень. Без его помощи со снабжением и с поставками российские заводы практически не могли функционировать. Эх, лихое было время, ковбойское, усмехнулся Миша своим воспоминаниям. За один день строились и лопались миллионные состояния, люди проходили путь от мелкого уголовника до видного государственного деятеля. Теперь уже не то: все былые кореша облагородились, засели в кабинетах, брюханы отрастили.

Сам Миша в последние годы практически всю свою широкомасштабную деятельность свел к поставкам алюминия. Еще в начале девяностых они с Муромцем съездили в родной Мишин городок и договорились там с местными корешами о бесперебойном снабжении казахстанским глиноземом – основным сырьем для производства алюминия – заводов, которые вдвоем контролировали. Работа по алюминию обещала Мише и его компаньону колоссальные прибыли при минимальных затратах. Так, собственно, оно и вышло. Их с Муромцем тандем до поры до времени работал весьма успешно. Многословный и витиеватый в речах Муромец отвечал за связи с чиновничьими кругами, решал финансовые вопросы, обаятельный, живой, дерзкий Миша занимался организаторской работой, договаривался со всеми прямо или косвенно влияющими на бизнес сторонами. Какой-то там человечек Муромца в правительстве за хороший откат добился для них отмены государственных контрактов на экспорт алюминия, и фирма Чернецкого и Муромцева стала фактически монополистом в этой области. Тогда и потекли к ним настоящие большие деньги. Все работало как часы. Миша стал миллионером.