Сквозь тусклое стекло - Михаил Март Страница 11

— Я все понимаю. Ваш труд будет щедро оплачен, но уголовное дело открывать нельзя. Огласка приведет к скандалу, а кто-то только этого и ждет. Для нас он подобен смерти. Мы попадем в черные списки. Я — как ювелир, теряющий уникальный материал заказчика, не подлежащий восстановлению, Гурьев — как банкир, неспособный сохранить доверенный ему капитал. В общем, крах и разорение. Вся надежда только на вас, на ваш профессионализм и деликатность.

— Попытайтесь то же самое внушить моему министру. Я готов вам помочь, но легально. В частные сыщики мне играть поздновато. Ситуация мне понятна. Если кражу совершили ваши конкуренты и недоброжелатели, то они осознают свои действия и не будут пытаться реализовать бриллианты, понимая, чем это кончится. Их положат в надежное место. На год, два, десять. Не трудно найти пропажу, зная, что ее выставят на продажу. В нашем случае речь идет о тайнике. Придется ловить вора, а не искать товар. Мало того. Вору надо доказать, что он вор. А у нас таких доказательств нет и не будет. Мы знаем схему ограбления. Работали наемные профессионалы, которых надо брать с поличным, и никак иначе. У нас есть предположение, что исполнителей уже нет в живых.

— Тем более нельзя начинать официальное расследование. Законными методами вы ничего не добьетесь. Зачем доказывать вору, что он вор? Чтобы посадить его в тюрьму. Кому от этого польза? Вора надо вычислить для того, чтобы украсть у него украденное. Вернуть свое.

— Я полковник милиции, между прочим.

Ювелир мило улыбнулся:

— На службе, Леонид Палыч. А в быту вы обычный смертный с опытом полковника милиции. Возьмите отпуск. Сейчас лето, время отпусков. Поработайте на свой карман. Тысяча долларов в день и премия за находку. Я могу водить заказчика за нос еще неделю или дней десять.

— Банкир уже обещал моему коллеге пятьдесят тысяч, — Кулешов кивнул на репортера.

Ювелир снова улыбнулся и кивнул:

— Вениамин Скуратов не ваш коллега. Он человек известный, но в других сферах. Думаю, вы отлично будете дополнять друг друга. У каждого из вас много своих достоинств. Мы ведь не отшельники и следим за жизнью в столице. Найдите «Око света», и каждый из вас получит по пятьдесят тысяч. Гурьев заплатит журналисту, я вам. Плюс расходы.

Ювелир глянул на свою очаровательную жену, стоящую у окна, сложив руки на груди. Красавица тихо вышла из комнаты и вскоре вернулась с пухлым конвертом в руках. Она положила его перед полковником на стол и тихо сказала:

— Здесь десять тысяч для непредвиденных расходов на десять дней работы. Постарайтесь уложиться в этот срок.

Наступила долгая пауза. В комнате стало слышно летающую под абажуром муху. Все следили за Кулешовым. Пухлый пакет победил. Он его взял и убрал в карман. Все с облегчением вздохнули.

— Согласен. Однако никаких гарантий я дать не могу.

— Нам достаточно вашего авторитета, — вкрадчиво заметил ювелир. — Вы не меньше нашего дорожите своим именем. Теперь вы сами решаете все задачи без указки начальства.

— Конечно. Начальник ГУВД Москвы не благословит меня на грабеж.

— Отчего же? Так зарождалась наша страна. Грабь награбленное. Экспроприация экспроприаторов. «Мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем». Лозунги действуют и поныне, но в обратном порядке. Теперь кучка бандитов все отняла у народа и присвоила себе. За что боролись, на то и напоролись. Только бандитов сейчас называют олигархами. Вы все прекрасно понимаете, Леонид Палыч. Я трудяга, художник, а не вор. Меня обокрали. Официально вы мне помочь не в силах: вора не поймали с поличным, значит, надо отнять у него то, что он украл. Это благородное и справедливое дело.

— Не надо меня уговаривать и агитировать. Решение принято. Мне нужна пленка, которую вам обещали телевизионщики.

— Как только ее привезут, я вам тут же сообщу.

Посетители встали. Перед уходом Скуратов решил задать свой вопрос.

— Скажите, Алина, — обратился он к женщине, — а вы не ездили в отель?

— Очень хотелось, но не могла.

— Упустили такой случай?

— Все знают, чья я жена. «Око света» видели многие в салоне на выставочной витрине. Анне Гурьевой неприлично задавать вопросы, а меня ими засыпали бы. Первый. «Правда ли, что Гурьев купил гарнитур жене?» Что, по-вашему, я должна ответить? Подтвердить или опровергнуть? О продаже в салоне никто не говорил, в витрине не стоит табличка «Продается» или «Выставляется на аукцион». Произведения искусства чаще всего продают с молотка, а тут все осталось под завесой тайны. К чему мы и стремились. Сплетни — лучшая реклама. Вот почему мне не следовало появляться в отеле, несмотря на официальные, а не купленные приглашения. Юлиан Андреевич выполнял заказы для нынешних владельцев отеля; С ними поддерживаются деловые партнерские отношения. Это все, что я могу сказать.

— Кто мог знать о ваших договоренностях с банкиром Гурьевым?

— Никто! — резко ответил Печерников.

— Как вы передали гарнитур банкиру и когда? — спросил Кулешов.

— Алина открыла в банке Гурьева индивидуальную банковскую ячейку, в четверг отнесла туда коробку и оставила в ячейке, а Гурьев ее забрал. Он же хозяин.

— Ну да, банковская тайна у нас не в почете, — хмыкнул Скуратов. — «Око света» пролежало в ячейке четверг, пятницу и субботу. До вечера субботы. Впрочем, это не имеет значение.

Новоиспеченная команда сыщиков ушла.

— Что скажешь, Веня? — спросил полковник, садясь в машину.

— «Шерше ля фам». Ищите женщину. Как ни крути, но ограбили Анну в женском туалете, и без женщины тут не обошлось. А если аферу задумала баба, то мы клубок не распутаем. Я занимаюсь женщинами постоянно, но каждый раз натыкаюсь на открытия.

— Может быть, нам привлечь к розыску даму?

— Да. Ту, которая провернула дело. Вы видели этих красоток. Жена банкира, жена ювелира… И где они таких раскапывают?

— Кому, как не тебе, знать, Веня.

— Речь идет о другой категории женщин, Леонид Палыч. Я уже давно не хожу на тусовки, где пасутся шалашовки, называющие себя звездами и светскими львицами. Я бы оскорбился, получив кличку «Звезда». На них стыдно смотреть. Не дай бог уподобиться. Убогие щенята называют себя львицами. Коко Шанель оскорблялась, когда ее называли светской львицей. Она гений. Одевала весь мир, создала свой стиль, неповторимый и обворожительный, а у нас любая вертихвостка, бездарно мелькнувшая на экране, уже пыжится от звездности. Обмельчали, над нами смеются.

— Откуда столько злобы, Веня?

— За державу обидно.

— Но на приеме не было тех, о ком ты говоришь. Медийных лиц. Так их называют.

— На Каннском фестивале их тоже не встретишь. Приглашения продавались выборочно, несмотря на цену билета. Вот почему никто не ожидал открытого ограбления. Оказалось, наш мнимый бомонд не лучше медийной шушеры. Дело спланировано, в экспромт я не верю. А чтобы планировать, надо знать подробности. Цель была определена заранее, жертву вели.