Тайна совещательной комнаты - Леонид Никитинский Страница 11

— Я подорвался на мине в Чечне, — доложил он, глядя на Елену Львовну в упор и уже не скрывая своей неприязни.

— Ну вы уж прям уж, — сказал судья. — Зачем такие подробности?

— Все, спасибо, — сказала адвокатесса.

Зябликов сел и стал смотреть исподлобья, как адвокат и прокурор закружились около стола судьи. Слов он расслышать не мог, но смысл был ему и так понятен.

— Я заявляю отвод, — говорила адвокатесса, — Майор, служивший в Чечне, наверняка был связан со спецслужбами; кроме того, он явно небеспристрастен.

— Я возражаю, — сказала прокурорша, — Это хороший присяжный, который сознательно хочет выполнить свой гражданский долг.

— Отвод отклоняется, — сказал судья.

Лудов из аквариума внимательно разглядывал Зябликова. Тот почувствовал его взгляд, они встретились глазами и несколько секунд смотрели друг на друга в упор.

— У сторон есть право на немотивированные отводы, — объявил судья. — Фамилии не оглашаются, стороны могут вычеркнуть из списков по два кандидата и передать списки мне. После этого мы окончательно сформируем коллегию.

Елена Львовна подошла к окошку стеклянной клетки, покосилась на конвоира и молча показала своему подзащитному на фамилию Зябликова в списке.

— Нет, — неожиданно твердо сказал Лудов.

— Как это «нет»? — сказала адвокатесса. — Обязательно. Он может быть подставной.

— Ну и что? — сказал Лудов. — Если подставной, то, наверное, не один. Он честный вояка. Достойный противник, не то что эти.

— Вы как будто в покер играете, — сказала Елена Львовна. — Смотрите, он же может быть выбран старшиной. Давайте вычеркнем.

— Нет, не хочу, — сказал подсудимый, пытаясь поймать взгляд хромоногого.

— Ну, как скажете, только это ваше слово.

— Да, — сказал Лудов и встретился наконец глазами с будущим Старшиной. — Я стал фаталистом. Но ведь я не убийца и, как ни странно, даже не вор.

Понедельник, 19 июня, 16.00

Судья углубился в список и в задумчивости потер усы. Он знал, что с Зябликовым работают оперативники, и про себя такие методы не одобрял. Вычеркнули бы они его, у него и совесть была бы чиста, и перед председателем Марией Петровной позиция была бы неуязвима: дескать, а я-то что мог сделать? Но фамилия Зябликова была на месте.

Виктор Викторович положил перед собой список и посмотрел в зал.

— Все отводы сделаны, теперь я назову четырнадцать фамилий, оставшихся в случайном, — он выделил интонацией это слово, — списке. Все, кого я называю, проходят в комнату для присяжных, вон в ту дверь. Помните, что теперь вы — федеральные судьи. Все, что здесь будет происходить, вы должны обсуждать только между собой и ни с кем больше. Судьи обязаны соблюдать тайну совещательной комнаты! — Он сбавил тон и повернулся к секретарше: — Оля, проводи, покажи, как там. Когда вы все там соберетесь, вам надо будет выбрать старшину…

Судья уткнулся в список и стал читать:

— Петрищев Федор Петрович…

Медведь стал пробираться между коленок будущих коллег.

— Швед Клавдия Ивановна…

Со скамьи встала сильно накрашенная женщина лет пятидесяти, похожая на актрису Гурченко из какой-то смутно вспоминаемой комедии.

— Звездина Елена Викторовна…

Зал необыкновенно легкой для своих лет походкой пересекла женщина с лицом немного обезьяним, но приятным, испещренным морщинками у глаз и возле губ.

Виктория Эммануиловна занесла над блокнотом золотой карандашик и застыла в задумчивости: где-то она ее точно видела, лицо такое знакомое, но где?

— Огурцова Марина Эдуардовна…

Бедра присяжной Огурцовой четко обозначилась в проеме двери, и подсудимый ухмыльнулся, заметив завистливый взгляд, которым проводила ее прокурорша. А представительница потерпевшего вспомнила: ну конечно! Вот что значит купила дом за городом, в театр теперь дай бог хотя бы раз в месяц выбраться. Да и фильмов хороших тоже нет, а эта актриса — ну да, Звездина — она играла, кажется, в каком-то хорошем старом фильме, может быть, даже и про чекистов.

— Кузякин Даниил Олегович, — продолжал судья чтение.

Журналист пересек зал разболтанной походкой, и Зябликов посмотрел на его хвостик, перетянутый красной резинкой, с неприязнью кадрового военного.

— Кудинова Роза Равильевна…

Женщина лет сорока в джинсовом костюме, придерживая болтающийся на шнурке у нее на шее какой-то особенный, здоровенный мобильный телефон, деловито пересекла пространство зала и скрылась за дверью.

«Уточнить характер бизнеса, — сверилась со своим блокнотом представитель потерпевшего и дописала: — И номер мобильного телефона».

— Мобильный там, в комнате для присяжных, отключайте, пожалуйста, — сказал судья вслед Кудиновой и, вздохнув, вызвал последнего присяжного: — Зябликов Игорь Петрович!

Майор, делая негнущейся ногой, которая при этом еще и скрипела, движения, как циркулем, но с четкостью кадрового военного пересек зал и вошел в комнату для присяжных. Одиннадцать стульев за овальным столом были заняты, двое запасных сидели чуть в стороне на диване, причем запасная тетка уже успела достать вязанье, а все остальные глядели на него.

Понедельник, 19 июня, 16.15

— Ну что ж, обсудим кандидатуру старшины? — спросил Майор, садясь на двенадцатый стул. — Если других желающих нет, я готов послужить родине снова. Человек я военный…

— Но старшина — это, наверное, для вас понижение, — сказал Журналист, не питавший, как видно, любви к военным, — Вы Рязанское десантное училище, случайно, не кончали? У вас такой выговор характерный.

— Не все ли равно, раз человек сам вызвался? — сказала преподавательница сольфеджио, — По крайней мере, военный — это человек дисциплины.

Остальные согласно закивали.

В это время у Журналиста зазвонил мобильный телефон.

— Судья сказал, что в совещательной комнате телефоны надо отключать. — Новоиспеченный старшина смотрел на Журналиста, как старослужащий на салагу.

— Ну, процесс же еще не начался, — сказал Кузякин, — Я сейчас, только отвечу.

Он отошел к окну, на ходу взглянул на дисплей продолжавшего звонить телефона, где высветилась надпись: «Шкулев». Кузякин нажал на прием.

— Алло, — сказал голос Шкулева. — Кузя, ты где?

— Я в суде.

— Что ты там делаешь? Мы вроде сейчас ни с кем не судимся.

— А кто это «мы»? Я же вроде больше у тебя не работаю.

— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал голос в трубке, — Мы же все равно все связаны по жизни. Так что ты там делаешь?

— Меня выбрали в присяжные.

— О! — сказал Шкулев с фальшивым энтузиазмом. — Сделаешь репортаж?