Агент сыскной полиции - Ирина Мельникова Страница 11

Они прошли в гостиную, в которой собрались по причине важности случившегося вице-губернатор Хворостьянов, окружной прокурор Драгомыслов, шеф местных жандармов штаб-офицер Лямпе и полицмейстер Батьянов. Тут же пребывал и Ольховский, который в момент появления Тартищева наливал себе чаю из самовара.

Комнату заволакивали клубы густого табачного дыма. Высокопоставленная компания сидела здесь с самого утра в надежде дождаться результатов дознания, которое одновременно вели агенты сыскного и охранного отделений, жандармский и судебный следователи. Губернатор велел докладывать ежечасно о ходе предварительного следствия. Но пока докладывать было нечего, и господа нервничали, предвидя те неприятности, которые посыпаются на их головы после вечернего рандеву с губернатором.

Появление Тартищева они встретили с надеждой, но весьма умело скрыли это за маской капризного недовольства.

— Где вас черти носят, Федор Михайлович? — проворчал Хворостьянов. — Уже два часа прошло с момента обнаружения тела, а вы все топчетесь на месте!

Тартищев решил привычно огрызнуться, заявив, что не только его агенты занимаются дознанием, но, посмотрев на Лямпе и Ольховского, решил промолчать, чтобы не обострять отношений.

— В соседнем переулке обнаружено еще одно мертвое тело, и есть все основания полагать, что это тоже убийство и оно связано каким-то образом с убийством Дильмаца.

— Подробнее, пожалуйста, — приказал Хворостьянов и, отставив в сторону бокал с вином, с помощью которого компания приводила в порядок расшатанные нервы, поднялся на ноги и, заложив руки за спину, принялся ходить по гостиной.

— Я считаю, что нужно представить всю картину убийства Дильмаца целиком, прежде чем делать какие-то выводы, — заметил Лямпе. — И обратите внимание, Федор Михайлович, что убит иностранный подданный, знаменитый на весь мир путешественник, а это может привести к печальным последствиям, даже дипломатическому скандалу со стороны Вены.

«Что ж, они войной пойдут на нашу Тмутаракань?» — хотел отпарировать Тартищев, но промолчал, заметив тяжелый взгляд Хворостьянова.

— Хорошо, — он повернулся к Алексею, — подай сюда протоколы и твои записи.

Продолжая оставаться на ногах и не снимая шинели, он пробежался носовым платком по бритому затылку, следом столь же быстрым взглядом по бумагам, откашлялся и в упор посмотрел на Хворостьянова. Тот нервно дернул уголком рта, но прошел к креслу и опустился в него.

— Слушаем вас, — произнес он официальным тоном и, сцепив пальцы на животе, изобразил на лице полнейшее внимание.

Тартищев вновь прокашлялся и, не заглядывая более в бумаги, принялся докладывать:

— Австрийский поданный князь Отто Людвиг фон Дильмац, шестидесяти лет от роду, проживал на Тагарской улице в бывшем доме купца Ширяева, в котором мы сейчас имеем возможность находиться. Князь занимал весь первый этаж, на втором этаже никто не проживал, и ход туда перекрыт дверями на постоянном запоре. Ключи от замка находятся у дворника. В квартире два выхода, парадный с подъездом — на Тагарскую и черный — на задний двор. Парадные комнаты сообщаются с людской длинным, около десяти саженей, коридором, который заканчивается небольшими сенями.

В доме проживает шесть человек прислуги: камердинер, повар, кухонный мужик, берейтор и два кучера.

На ночь в квартире остается лишь кухонный мужик.

Он ночует в каморке рядом с черным выходом. Камердинер и повар на ночь уходят к своим семьям, берейтор Иван Стрекалов тоже зачастую отлучается на ночь — по достоверным сведениям, это время он проводит в объятиях купчихи Марии Евграфовны Миловидовой, супруг которой Матвей Афанасьевич Миловидов большую часть года находится на принадлежащих ему рудниках и железоделательном заводе…

— Давайте ближе к делу, — с негодованием в голосе перебил его Батьянов, который, по слухам, тоже пользовался особым расположением чернобровой красавицы купчихи, — история похождений берейтора в данном случае не столь важна…

— Ну это как посмотреть, — отрезал Тартищев, понимая, что вновь вызовет гнев начальства. Но он уже закусил удила, что проделывал всякий раз, когда приходилось тянуться перед начальством в струнку и, как сейчас, разъяснять и доказывать простые истины. — Нам необходимо досконально проверить причины отлучки каждого из слуг и возможности их незаметного возвращения в дом с целью убийства своего нанимателя.

— Не отвлекайтесь, Федор Михайлович, — прервал его Хворостьянов. — С берейтором все ясно. От Миловидовой никто раньше утра не уходит. Давайте, что там касательно кучера? Или их, кажется, два?

— Оба кучера живут при конюшне в отдельном помещении. Но в ночь убийства они отпросились на крестины сына своего приятеля, лавочника Перфильева.

Мои агенты проверили, они до сих пор в его доме, отсыпаются после вчерашних торжеств. — Тартищев на мгновение поднес к глазам один из листков бумаги. — Как явствует из допросов прислуги, все они, кроме кухонного работника, жили в доме фон Дильмаца с момента его приезда в Североеланск. Местом своим дорожили, пользовались большой свободой, к тому же князь платил им довольно крупное по нынешним временам жалованье. Кухонный работник Степан Фокин поступил на службу три месяца назад, но, как удалось выяснить, у него прекрасная аттестация от его прежнего хозяина — попечителя учебных заведений Васильева, у которого он прослужил десять лет вплоть до перевода господина Васильева в Иркутск.