Блатной конвейер - Кирилл Казанцев Страница 11

— Рада? — Резенков покусал губу, глядя в стол перед собой и вспоминая, как еще несколько лет назад Катя отводила при разговоре глаза. — Не будет она рада, Сева, не будет. Подумай, журналист! Я тот человек, который напомнит ей о случившемся, которое она хочет забыть, я тот человек, который все видел… все, что с ней делали. Что сморщился? Вот видишь, и тебе неприятно вспоминать, что я видел, как с нее трусики стаскивали и лапали везде. А теперь представь, каково ей видеть меня. Спасибо за предложение.

Резенков поднялся, подумал немного и протянул Всеволоду руку. В конце концов, никто из этих людей не виноват, что все так получилось, так чего же на них зло срывать.

— В самом деле, спасибо, — уже мягче сказал Сергей. — Я подумаю. Если что, если станет уж совсем трудно, так я тебя найду.

Пожав руку Андрееву, Резенков повернулся и неторопливо пошел к выходу. Он буквально спиной чувствовал, как на него смотрит Сева. Кажется, даже с облегчением. Ну и ладно!

* * *

Кроме больших озер, окрестности Верхней Лебедянки изобилуют большим количеством маленьких, но очень живописных водоемов. Это излюбленные места отдыха горожан. И уж тем более отрада тех, кто любит посидеть с удочкой на зорьке.

Тихие берега Щучьего озера ничем не отличаются от других, возможно, лишь тем, что оно большая головная боль руководителей лесного хозяйства. Постоянно приходится отправлять сюда своих сотрудников для плановых и внеплановых работ по очистке прибрежной зоны. И что интересно, никто не бьет тревогу, никто не бросается размахивать штрафными санкциями и не тащит за руку участкового с целью покарать наконец тех, кто гадит на лоне красивой природы родного края.

А именно берега Щучьего считаются излюбленным местом отдыха местной элиты. Нет, речь идет не о руководстве администрации городского округа или топ-менеджменте хозяйствующих субъектов. Сюда приезжает поджарить шашлычки и насладиться чистым воздухом под водочку элита иного рода. Те, кто считают себя истинными хозяевами города, «неприкосновенными».

Коля Хохол, как его окрестили еще лет двенадцать назад во время первой ходки на зону, считал себя «серым кардиналом» в городе. Где и когда он вычитал эту формулировку, сказать трудно. Скорее всего и не вычитал, а услышал из уст более образованного собеседника, кого-то из тех, кто глядел на его делишки сквозь пальцы и намекал соответствующим руководителям, что Хохла трогать не надо. И теперь, по прошествии лет, уже трудно было определить, кто же кому больше был нужен. То ли кто-то в руководстве Верхней Лебедянки Хохлу, то ли Хохол кому-то в руководстве. И только человек, искушенный в местной политике, мог знать, что причины этой взаимной негласной дружбы лежат не в черте города, а за его пределами. Точнее, в самом областном центре — в Екатеринбурге.

Тем не менее Коля Хохол чувствовал себя в городе вольготно, порой даже чересчур. И за городом соответственно тоже. Сегодня он «отдыхал» с компанией приближенных «шестерок» на берегу Щучьего озера со всеми атрибутами светской жизни, как он ее понимал. В атрибуты входили шашлыки, водка, девочки, надрывающийся сабвуфер в багажнике «Ауди А5» и раскладные шезлонги на берегу.

Веселье было в самом разгаре, хотя мясо еще только нанизывали на шампуры. Сам Хохол, с тонкими неразвитыми ногами и выпуклым животиком, пил много, но в отличие от своей компашки не пьянел. После каждой рюмки закусывали помидорами и салом, которое Хохол страшно любил. Отсюда, наверное, и прилепилась к нему эта кличка. Пили стоя. На шезлонги никто не садился, только на одном лежал роскошный банный халат самого Хохла и огромное полотенце, которым он вытирался после очередного погружения в воды озера.

Из-за грохота музыки, истошного визга девчонок и хохота парней никто не заметил, как к берегу, объезжая деревья и заросли кустарников, выехал черный внедорожник. Кто-то поубавил веселья, когда увидел выходящего из машины казаха. Его знали все под кличкой Монгол, но это уже ирония уголовного мира.

Хохол тоже увидел гостя из Екатеринбурга, но решил вести себя как истинный хозяин в его понимании. То есть не броситься с приветствиями навстречу и пригласить гостя к столу, а, наоборот, сделать вид, что он его не замечает.

Монгол глянул на одного из парней, и тот, воровато оглянувшись на Хохла, подскочил к машине и убавил громкость звука. Теперь, по крайней мере, можно было разговаривать обычным голосом, а не орать на весь лес.

— Здорово, Хохол! — сказал гость, пододвинул ногой другой шезлонг и, без приглашения усевшись в него, положил ногу на ногу. — Отдыхаешь?

— А ты чего приехал? По делу или соскучился? — вопрос прозвучал непринужденно, но только стало понятно, что Хохол уже прилично пьян. — Выруби ты ее на хрен! — заорал Хохол парням, и музыка замолчала.

В тишине леса шелестели только кроны деревьев, и не было слышно ни одной птицы. Неприятная была тишина, неестественная.

— Чего вы там? Нюх потеряли? — крикнул снова Хохол столпившимся у мангала. — Принесите гостю вмазать и зажрать чем-нибудь.

Монгол с усмешкой смотрел, как хозяин барствует, и молчал. Поднесенный пластиковый стаканчик с водкой он опрокинул в рот одним движением, но закусывать не стал.

— Базар есть, — наконец сказал Монгол, несколько раз вдохнув и выдохнув.

Хохол кивнул и небрежно махнул своей компании рукой. И парни, и девчонки с визгом и шумом отправились купаться, оставив наедине собеседников.

— Че за базар?

— Как-то ты, Хохол, уединился тут, носа к нам не кажешь. Магомед волноваться начал. Говорит, съезди, навести крестника. Не помер он там, не заболел?

— А чего это я ему крестник? С какого бодуна?

— А кто Фоме предложил тебя тут на хозяйстве оставить? Забыл? Магомед первым за тебя и ходатайствовал. А ты добра не помнишь. Нехорошо, Хохол, нехорошо. Обидно.

— А ты-то че? Тебе какая лажа? Мы под Фомой ходим, для нас слово Фомы — закон. А Магомед для нас кто? Он временный. Я что, должен ему в ноги кланяться, что ли? Вот Фома вернется, перед ним и отчитаюсь.

— А-а! Сообразил наконец! — Лицо Монгола нехорошо искривилось в каком-то подобии улыбки. — Поприжал маленько доходы, пользуешься тем, что Фомы нет.

Хохол нахмурился, пытаясь что-то сообразить. Монгол поднялся с шезлонга, потянулся всем телом и с удовольствием посмотрел на озеро.

— Пойду искупаюсь с дороги, — заявил он, расстегивая рубашку. — Шашлыком угостишь или ты мне не рад? Забыл кореша?

Не дождавшись ответа, Монгол бросил на шезлонг рубашку, стянул джинсы и с разбега бросился в воду, подняв фонтан брызг. Девчонки неуверенно взвизгнули, не зная, как принимать незнакомца — как своего или сторониться.

Хохол проводил своего гостя злобным взглядом и сплюнул. Чувствовалось, что сидеть он на одном месте уже не может. Хохол встал, споткнувшись через слетевший с ноги шлепанец, пнул его и босиком подошел к раскладному столику. Рука машинально потянулась к бутылке водки, но в последний момент Хохол, видимо, передумал. Он взял другую бутылку — с минеральной водой — и залпом ополовинил ее. Компания издалека поглядывала в его сторону, но никто не поспешил к мангалу, в котором уже прогорали угли.