Исповедь черного человека - Анна и Сергей Литвиновы Страница 11

Галя

Мальчики часто многого не знают о девочках. О чем те думают, чего хотят, к чему стремятся. Эта неосведомленность и становится главной причиной ссор и столкновений между полами — до свадьбы и в первые годы брака. Потом, имея значительный опыт супружества, наконец, начинаешь отчасти понимать прекрасные половины (а те, наоборот, начинают разбираться в мужчинах) — ан, глядь, поздно. Время ушло. Женщины, оказывается, тебе уже не нужны. А ты — им.

Ни о чем подобном даже не задумывался тогда, в пятьдесят седьмом, третий друг из компании маевцев, Вилен Кудимов, когда отправлялся на поиски двух подруг, Галины и Жанны. Но больше, конечно, Жанны. Он не мог забыть те три часа, что провел рядом с нею в тамбуре поезда, идущего из Бийска в Москву, и, главное, ее сладкий поцелуй. Да и в секретной книжке его вдруг в какой-то момент оказалось, что девушек, которые, подобно ей, имеют пятерку по критерию «П», больше просто нет.

Между тем тот поцелуй в тамбуре отстоял от него — во временно́м промежутке — на расстоянии целого месяца. Но с девушками — особенно с теми, что настойчиво ищут свой путь в жизни (и свою пару), за месяц часто происходят серьезные перемены. Юноше кажется, что он возвращается к прежней деве — а она уже стала совсем другой. Вот и с Жанной, и с Галей за истекший месяц произошло всего столько, что они обе очень переменились.

Началось с того, что однажды Жанна пришла домой, в общежитие, с идеей:

— Я предлагаю, Галка: давай запишемся в аэроклуб!

— Куда?! — вытаращилась Галя.

— В аэроклуб! В ДОСААФ! Прыгать с парашютом!

— Зачем?!

— Ты не понимаешь! Разве ты не чувствуешь, что сейчас небо — это модно? Все на самолетах туда-сюда летают. Новый лайнер Ту-104 до Парижа без посадки добирается. Скоро в Нью-Йорк отправится. Спутник опять же запустили. Небо — это стиль!

— Ну и что с того?

— А то! Всегда там, где модно, кучкуются самые перспективные ребята. И все, заметь, москвичи, как правило! Опять же, я узнавала, в аэроклубах двадцать парней приходится на одну девушку. А то и все пятьдесят! Не то что наш вуз, где ребят полторы калеки. Напряженное внимание всего мужского контингента нам с тобой обеспечено!

— А ты не побоишься прыгать? Помнится, ты мне говорила, что высоты трусишь.

— А, чепуха! Преодолеем. В конце концов, инструктор вниз столкнет. А потом — когда еще до прыжков дело дойдет! Я узнавала: сначала они там изучают матчасть, слушают лекции, парашюты учатся укладывать, на тренажерах занимаются.

— Теоретический бубнеж? В вузе надоело.

— Но вокруг, представь, — одни парни! Я, может, скорее, чем в первый раз с самолета, замуж за кого-нибудь прыгну. Нет, все, решено. Идем с тобой в аэроклуб в ближайшее воскресенье.

Галя прислушалась к себе. Ее мама так выучила: перед любым решением, что предстоит принять, спрашивай, прежде всего, свое сердце. Что оно подскажет. А уже потом включай мозги и делай расчеты. И студентка вдруг поняла, что прыгнуть с парашютом — ей хочется. Она удивилась и подумала: с чего бы это? Но, если поразмыслить, она всегда любила высоту! И когда товарищ весной зазвал ее на последний этаж высотки МГУ, она смотрела вниз на столицу, и ей не просто нравился вид Москвы с Ленинских гор. Она испытывала приятное щекотание в груди, и ей хотелось — о, да, и впрямь хотелось! — броситься вниз и поплыть над этим городом!

На самолетах Галя, как и большинство ее современников, никогда не летала — а тоже как хотелось бы! Да и потом, если разбираться, ей, помимо высоты самой по себе, всегда нравилось именно прыгать. Она вспомнила, как маленькая, зимой, забиралась на крышу сарая и сигала в громадный, нанесенный внизу сугроб. Проваливалась, когда снег был мягкий, с головой — но все равно, раз за разом, влезала и рушилась, влезала и рушилась. И чувство полета так приятно было! И мало кто из мальчишек мог ее прыжок повторить! Только уж самые взрослые, отчаянные. А все другие ей завидовали и уважали.

И ей мгновенно представилась картина: вот она заходит в самолет. В летном шлемофоне и в очках, с парашютом за плечами. Она идет вместе с группой парней, экипированных так же. Железная птица разбегается, взлетает и начинает набирать высоту. Все выше и выше, земля становится далекой. Дома и машинки похожи на кубики и букашек. Ревут винты. Командир говорит: высота три тысячи метров, пора прыгать. Инструктор открывает дверь. Оттуда доносится свист воздуха. Стальная машина мчит намного выше облаков. Парни один за другим подходят к краю и отшатываются в ужасе: нет, нет, я не могу! И тогда она, Галя, отстраняет от люка всех и говорит: а я прыгну! Все сразу начинают уважать ее, перешептываются: о, Бодрова! Ну, Галка! Во дает! Сильна! Высота три километра! И есть только один парень, который соглашается прыгать. Он почему-то с лицом и фигурой того студента-маевца, с которым они познакомились, когда разъезжались с целины. Его еще звали так же, как погибшего отца: Владислав. И вот он нежно берет ее за руку — и они вместе рушатся в воздушный океан. Планета расстилается под ними, и они летят, летят…

— Эй, подруга! Ты что? — затормошила ее Жанка.

Близкие знали за Галиной способность улетать — не в прямом, разумеется, смысле, а в переносном: задумываться настолько, что даже выпадала из окружающей действительности.

— Да, извини! А что ты спрашивала? Да, я согласна. Пойдем!

— Значит, в субботу, сразу после занятий. Не забудь медсправку у врачихи взять. И не говори никому — а то у нас девчонки ушлые, сразу набегут.

Галя никому и не сказала про новое увлечение, удержала в тайне. Но, судя по тому, что в ближайшее воскресенье с ними в аэроклуб, кроме самой Жанны, отправилось пять других девчонок с курса, подруга пропагандировала небо не только Гале.

Посулы Жанны по части мужского контингента оправдались. На семерых девушек, разом пришедших заниматься в аэроклуб, смотрели как на чудо дивное. И, разумеется, в группе, в которую их определили, они явились единственными представительницами прекрасного пола. А парни, по крайней мере на первый взгляд, подобрались хорошего качества — Жанка и в этом не ошиблась.

Насчет того, что до практики еще далеко, она оказалась права. Занятия начались с теории. В классе, точь-в-точь как в школе на военной подготовке, их усадили за длинные ряды парт. Занятие проводил дяденька в гимнастерке с орденскими планками и нашивками за ранение, потрепанный жизнью и небом. Отставник велел им сидеть тихо и записывать, а сам начал диктовать — по памяти, но шаблонными фразами:

— Для обозначения центра площадки приземления выкладывается хорошо видимый с высоты десантирования знак в виде креста… Для определения направления ветра у земли на площадке приземления устанавливается матерчатый конус или другие указатели. В отдельных случаях (при выполнении показательных прыжков, проведении ПСР и т. п.) допускается определение направления ветра другими способами (пристрелочные ленты, дымы и т. п.).