Рукопись Ченселора - Роберт Ладлэм Страница 11

– А где директор? – требовательно задал вопрос агент. – Ведь это машина мистера Гувера.

– Мы прибыли по его личному заданию,-спокойно ответил Варак.– Гувер приказал доставить нас к начальнику внутренней охраны, а тот должен позвонить по телефону, номер ему известен. Я имею в виду специальный телефон, используемый в чрезвычайных случаях. Боюсь, что это тот самый случай. Пожалуйста, поторопитесь. Внимательно оглядев трех хорошо одетых вежливых людей, агент немного успокоился. В конце концов, им известен совершенно секретный пароль, разрешающий въезд на территорию ФБР. Пароль, который каждую ночь меняется. Больше того, они привезли с собой инструкции офицеру, ответственному за внутреннюю охрану: по специальному телефону, предназначенному для использования в исключительных ситуациях, он должен позвонить самому директору бюро. Этот телефон еще никогда не использовался. Кивнув в знак согласия, дежурный провел прибывших в помещение дежурного офицера, а сам вернулся на свой пост. За толстой стальной панелью с бесчисленными проводами и телеэкранами сидел старший офицер охраны. Одет он был точно так же, как и подошедшие к нему трое мужчин. Варак вынул из кармана удостоверение личности в оболочке из пластика и положил его на барьер:

– Агенты Лонгворт, Крепс и Сэлтер. Вы-Парк?

– Так точно! – Офицер взял удостоверение Варака и протянул руку его спутникам: – Нам не приходилось где-нибудь встречаться, Лонгворт?

– В последние десять-двенадцать лет – нет. Быстро проверив удостоверения у всех троих, офицер положил их на барьер.

– Мне знакомо ваше имя,-прищурился он, напряженно стараясь что-то вспомнить. – Но это было черт знает как давно. – Пожимая Вараку руку, он снова спросил: – Где вы пропадали все это время?

– В Ла-Йолле.

– Ничего себе работенка!

– Поэтому сейчас я здесь. А это мои лучшие люди, с которыми я работаю в Южной Калифорнии. Прошлой ночью меня вызвал сам.– И, наклонившись к барьеру, Варак тихо, едва слышно прошептал: – Плохие новости, Парк, хуже не бывает. Кажется, пришло время "открытой территории". При этих словах лицо дежурного сразу переменилось. Он был потрясен. Старшие офицеры ФБР знали, что условная фраза "открытая территория" означает невероятное: директор бюро серьезно болен. Возможно, даже смертельно.

– О господи! – выдавил из себя Парк.

– Он пожелал, чтобы вы ему позвонили по специальному телефону. Было очевидно, что в такой ситуации дежурному меньше всего хочется звонить директору.

– Чего ему от меня нужно, Лонгворт? Что я ему должен сказать? О господи! – Он хочет, чтобы вы провели нас наверх, в его кабинет. Сообщите ему, что мы здесь. Получите подтверждение его инструкций и разрешение для одного из моих людей пройти в помещение управления внутренней сигнализацией.

– В помещение управления внутренней сигнализацией? Зачем?

– Спросите у него, Тоскливо посмотрев на Варака, Парк потянулся к телефону.

В пятнадцати кварталах от комплекса ФБР, в подвале здания телефонной компании, перед панелью со множеством проводов сидел человек. К его куртке была прикреплена пластиковая карточка с фотографией и сделанной большими буквами надписью: "Инспектор". От его правого уха, из которого торчал миниатюрный наушник, тянулся проводок к стоявшему на полу усилителю. Рядом с усилителем находился маленький кассетный магнитофон. От усилителя и магнитофона, переплетаясь, тянулись к панели провода. Внезапно крошечная сигнальная лампочка на усилителе загорелась. Это означало, что заработал специальный телефон, установленный в помещении внутренней охраны ФБР. Напряженно прислушиваясь к голосу в наушнике, человек не отрываясь смотрел на пусковую клавишу магнитофона. Каждое движение выдавало в нем профессионала. Вот он быстро нажал клавишу, и кассета начала вращаться. Человек тут же выключил магнитофон, но через несколько мгновений снова включил его. А в здании, расположенном в пятнадцати кварталах от телефонной компании, Варак внимательно слушал разговор Парка с… магнитофоном. Из пленок с речами Гувера были отобраны и вырезаны отдельные слова, из которых склеили нужные фразы. Теперь по мере необходимости их проигрывали для находящегося на другом конце провода Парка. Голос Гувера включили погромче – так обычно говорит больной, ослабленный человек, желающий убедить других в том, что он чувствует себя нормально. Эта уловка была не только психологически оправдана, ибо так наверняка действовал бы сам Гувер, но и полезна: громкий голос всегда кажется более властным. А чем более властно звучит голос, тем меньше опасность быть разоблаченным.

– Да! В чем дело?-отчетливо послышался хриплый голос директора ФБР.

– Мистер Гувер, говорит старший агент Парк. Рядом со мной находятся агенты Лонгворт, Крепс и… – Парк смущенно остановился, стараясь припомнить фамилию.

– Сэлтер,-шепотом подсказал Варак,

– Сэлтер, господин директор. По их словам, я должен позвонить вам и получить подтверждение инструкций. Они заявили, что мне надлежит проводить их наверх, в ваш кабинет, а одного из них необходимо…

– Эти люди,-резко прервал офицера голос Гувера,-прибыли по моему личному распоряжению. Делайте то, что они вам прикажут. Окажите им полное содействие и ни о чем никому не сообщайте. Все понятно?

– Да, сэр.

– Ваше имя?

– Старший агент Лестер Парк, сэр. Наступила пауза. Варак невольно напрягся, сдерживая дыхание. Пауза казалась слишком долгой.

– Я запомню ваше имя,-произнесли наконец на другом конце провода.-До свидания, Парк. Послышался щелчок – и телефон разъединился. Варак вздохнул с облегчением. Все, уловка с именем сработала. Последнюю фразу вырезали из разговора, во время которого Гувер жаловался на рост преступности в парке Рок-Крик.

– Вы заметили? У него ужасно нездоровый голос.– Положив трубку на рычаг, Парк нагнулся, чтобы взять с барьера три ночных пропуска.

– Это мужественный человек, – ответил Варак.– Он спросил ваше имя?

– Да,-вздохнул агент, вставляя пропуска в автомат, отмечающий время входа и выхода.

– Если произойдет самое худшее, вы можете оказаться в выигрыше,-добавил Варак, поворачиваясь к своим спутникам.

– Каким образом? – удивился Парк.

– Что-нибудь неофициальное… Например, посмертный дар.

– Не понимаю.

– Вам и не надо понимать. Вы ведь слышали, что он сказал? Я тоже. Так что держите язык за зубами. Если проболтаетесь, будете иметь дело со мной… Директор – мой лучший друг.

– Ла-Йолла?-спросил Парк, взглянув на Барака.

– Ла-Йолла,– подтвердил тот. Это короткое слово означало неизмеримо больше, чем просто название приморского городка в Калифорнии. Давно уже поговаривали, что в находящемся там огромном дворце с видом на Тихий океан, построенном одним бывшим монархом, правительство хранит секреты нации. Женщина средних лет с печальным лицом следила за секундной стрелкой часов, висевших на стене маленькой студии. Осталось ждать пятьдесят пять секунд. На столе, перед диктофоном, с помощью которого она училась имитировать речь другого человека, стоял телефон. Сколько раз ей пришлось повторять каждое слово! Целая неделя репетиций ради одного-единственного представления, которое продлится не более минуты. Репетиция! Представление! Давно забытый лексикон. Женщина была не глупа. Хотя нанявший ее светловолосый мужчина не сообщил ей почти никаких подробностей, она отлично поняла, что ей поручено доброе дело – дело, в котором заинтересованы хорошие люди, совсем не такие, как тот, с кем ей предстоит говорить по телефону через… сорок секунд. Наблюдая за стрелкой часов, медленно двигавшейся по кругу, женщина незаметно для себя предалась воспоминаниям. Было время, когда все вокруг говорили, что у ее мужа большой талант. Предсказывали, что он будет звездой. Настоящей звездой, какой становятся по-настоящему талантливые актеры, а не заурядные личности с фотогеничными физиономиями. А потом пришли незнакомым люди и заявили, что ее муж попал в какой-то список, куда заносят плохих граждан. И на тех, кого включают в этот список, наклеивается ярлык: "Подрывной элемент". Ярлык этот применялся все чаще и чаще. Какие-то молодые люди в темных костюмах, с сурово сжатыми губами стали появляться в студиях, в кабинетах продюсеров. Федеральное бюро расследований! Они закрывали за собой двери и вели доверительные беседы. Подрывной элемент! Это выражение и все, что стояло за ним, было непосредственно связано с тем человеком, с которым ей предстояло сейчас говорить. Женщина взяла телефонную трубку.