Укротитель Медузы горгоны - Дарья Донцова Страница 11

– А вот у меня юбки с блузой кормилицы не было! – воскликнула Мускатова.

– Но я их принесла, – уперлась Ольга.

– Нет! – не сдавалась Светлана. – Ничегошеньки в гримерке не было! Ни туфель, ни корзинки, ни шали. Не ври!

– Дорогой у вас костюм? – оживился Егор.

Я поняла, в какую сторону потекли мысли парня. Светлана тоже сообразила, что к чему, и сразу разрушила надежды дознавателя.

– Самый простой. Я же по роли кормилица. Все серое, без украшений, корзинка из металлических прутьев, шаль копеечная, башмаки вроде ортопедических. Украсть все это никому в голову не придет. Вот у Ромео и Джульетты роскошные наряды, бархат со стразами и кружевами. За них можно большие деньги выручить, а за мой и копейки не дадут.

Полицейский взглянул на Таткину.

– Вы заперли гримваген, когда вынесли из него костюмы?

– Ну… да, – без особой уверенности ответила Ольга.

– Точно? – прищурился Егор. – Каким же образом тогда известная особа проникла туда?

Таткина вскочила:

– Хватит меня винить! У них у всех ключи от гримвагена есть, и если кто-то туда ходил, я ни при чем!

– Что нам там делать? – засуетилась Розалия Марковна. – Да, Лева по непонятной причине выдал артистам ключи, но я своим ни разу не воспользовалась, так и валяется на столике в уборной. Я что, девочка, сама за костюмом бегать? Думаю, вот что получилось: Ольга не закрыла дверь, и кто-то внутрь влез.

– Опять я плохая! – зарыдала Таткина.

Софья Борисовна принялась утешать ее, а следователь недовольно протянул:

– Ну и порядки у вас! У служебного входа нет охраны, гримерки не запираете, ключи разбрасываете…

– Молодой человек, здесь работают разные люди, – торжественно заявил Ершов. – Да, кое с кем трудно общаться из-за его комплекса полноценности, переросшего в манию величия, но воров в коллективе нет. У нас отродясь ничего не пропадало. Ни деньги, ни вещи.

– А моя роскошная зажигалка? – возмутилась Глаголева. – Золотая, с драгоценными камнями.

Григорий Семенович рассмеялся:

– Извини, дорогая, забыл.

– Хорошо еще, что вор не тронул серьги, – продолжала Розалия Марковна. – Они с бриллиантами, от Картье, невероятной стоимости. Вот, посмотрите на мои уши!

– Уборщица! – вдруг воскликнула Софья Борисовна. – Вспомнила, кто у нас из техперсонала женщина! Ей с виду лет двадцать пять или около того. Симпатичная, худенькая, молчаливая. Как же ее зовут…

– Соня, у нас моет полы старуха, – снисходительно перебила ее Глаголева. – Толстая бабень, от которой постоянно несет рыбой. Фу! Я запретила ей за четыре часа до начала спектакля в мою гримерку входить, а то амбре потом долго в воздухе висит.

– Неужели вы забыли? – спросила Светлана. – Баба Рая уволилась, на ее место пришла Фаина.

– Точно, – кивнула Софья Борисовна. – Красивое имя, но в наше время забытое.

– Не знаю никакой Фиры, – скривилась прима. – У меня, ведущей актрисы, более ответственные задачи, чем запоминание всех, кто шваброй по углам тычет, на старуху я обратила внимание из-за издаваемой ею вони.

– Фамилию Фаины кто-нибудь знает? – перебил Глаголеву Егор. – Ее адрес? Вчера уборщицу видели? А сегодня? Во что она была одета? Кто у вас занимается кадрами?

В кабинете воцарилось молчание. Когда оно стало тягостным, Ольга произнесла:

– Она у нас недавно, пришла в тот день, когда Лев Яковлевич первую репетицию «Ромео и Джульетты» проводил. А бабу Раю из-за Клюева уволили. Иван Сергеевич очень в приметы верит и однажды увидел, как старуха, убирая сцену, семечки щелкала. Он тут же ко Льву Яковлевичу бросился. Обоймов немедленно пенсионерку вон выставил, а где Фаину нашел, понятия не имею. Еще удивилась, когда ее увидела, думала, главреж меня заставит полы драить. Найти уборщицу намного труднее, чем актрису, а в наш театр вообще людей на техническую работу не заманишь – зарплата-то копеечная, а вкалывать надо. Я со страхом ждала приказа заняться уборкой, но нет, баба Рая ушла, а наутро Фаина появилась. Помнится, я еще подумала, что она совсем бедная и без образования, раз на работу в «Небесах» согласилась. Считаете, это она в гримвагене погибла?

– Глупости, – буркнула Розалия, – наверняка запила девка. Все уборщицы алкоголички. Выйдет из запоя и появится. В гримвагене сгорела фанатка.

– Пенсионерку уволили из-за семечек? – удивился полицейский. – Разве их запрещено лузгать?

Григорий Семенович перекрестился, Розалия Марковна укоризненно поцокала языком. А Софья Борисовна замахала руками и застрекотала:

– Егор Михайлович, слово «семечки» вообще нельзя в стенах театра произносить! Вы не из нашего мира, поэтому объясню: если грызть за кулисами семена подсолнечника или тыквы, то спектакль провалится, публика на него не пойдет, сборов не будет. А уж если с ними, не хочу лишний раз их называть, на сцену выйти… Тогда непременно беда приключится. У артистов много примет, но есть основные. Если уронишь текст роли, непременно надо на листы сесть и лишь потом их поднимать. И еще эти ужасные… э… э… зерна в шелухе. О них надо забыть навсегда! Даже дома лучше не держать, нельзя рисковать.

В моем кармане завибрировал мобильный, я достала его и тихо произнесла в трубку:

– Алло.

– Что случилось, Степа? – спросил Якименко.

Я обрадовалась:

– Игорь Сергеевич, мне нужно вас увидеть. Как можно скорей.

– Немедленно прекратите болтовню! – рявкнул Егор. – Козлова, я к вам обращаюсь!

– Кто там такой строгий? – удивился Якименко. – Ты где? На совещании?

– Нет, на допросе, который проводит Егор Михайлович Бочкин, – наябедничала я. – Вчера вечером во дворе театра «Небеса» сгорел гримваген. Сегодня приехал следователь.

– Если сейчас же не отключите трубку, – пригрозил полицейский, – я вас задержу до выяснения.

– Ой, какой сердитый, – хмыкнул Игорь Сергеевич. – Дай-ка ему свой сотовый.

Я протянула дознавателю телефон.

– Это вас.

– Меня? – поразился Егор. – Кто? Алло. Да, слушаю. Ага… Ясно… Ну, да… тогда, оно конечно. Будет исполнено.

Бочкин, отведя глаза в сторону, отдал мне трубку.

– Через полтора часа можем встретиться в торговом центре «Крок», в кафе. Успеешь? – спросил Якименко.

– Конечно, – заверила я. Положила мобильный в карман, посмотрела на Егора и спросила: – Можно мне уйти? Я рассказала все, что знаю.

– Ступайте, – милостиво разрешил Бочкин. Не удержался и пригрозил: – Но имейте в виду, вы мне еще понадобитесь.

– Деточка, будь добра, отнеси в мою гримерку гель, – попросила Софья Борисовна, протягивая мне тюбик. – Вчера я его в карман платья сунула, а сейчас сижу и в руках мну. Еще вытечет…