Укрыться в облаках - Татьяна Гармаш-Роффе Страница 11

– О, да! Да, Саша, это можно изобразить! Женщины нередко хотят верить, отчего и обманываются. На этой их черте строят свой бизнес брачные аферисты, к твоему сведению.

Он снова очаровательно растерялся.

– Но я... Не знаю, как объяснить... Я действительно им сочувствую... Мне их жалко... Почти всех. Знаешь, я не хотел бы родиться женщиной! Им... вам трудно.

Тему о трудной женской доле Александра поддерживать не стала. Она бы не хотела родиться мужчиной – слишком дорожила тонкостью женского восприятия, недоступной мужчинам. Или уж если родиться мужчиной, то только таким, как Алеша, ее муж.

– У тебя есть, кроме запаха, другие ограничения?

Саша подумал немного.

– Есть... Грубость. Некоторые разговаривают уже по телефону так, словно я лакей.

– В этих случаях ты отказываешься?

– Не всегда. Некоторые грубят от смущения... Таких я пытаюсь разговорить, успокоить, и они постепенно расслабляются и меняют тон. Но попадаются настоящие хамки. С ними я быстро пресекаю разговор.

– А как ты отличаешь по телефону, которая из них хамка, а какая грубит от смущения?

– Чувствую, – пожал плечами Саша.

Мда... Вот так вот, ни больше ни меньше: чувствует он! Профессиональные психологи могут отдыхать.

– Саш, почему, как ты думаешь, так сильно различаются условия женской и мужской проституции? Ты вот можешь отказать неприятным клиенткам, а подружка твоя, Маринка, отказать вонючим и наглым не может?

Александра знала ответ на этот вопрос – женской проституцией она уже давно интересовалась, предмет изучила. Корни уходили в историю, в давным-давно сложившуюся и устоявшуюся систему обслуживания мужских сексуальных потребностей. Унизительную для женщин систему, но прочную. Тогда как мужская проституция возникла едва ли не вчера – в новых условиях, где не существует ни системы, ни дурных традиций... Пока.

Однако журналистка хотела услышать ответ проститута Саши.

Он пожал плечами, и его хорошенькая мордочка отобразила некоторое недоумение.

– Так сложилось... Женщин-проституток намного больше, чем парней, конкуренция очень высокая, – им выбирать не приходится, девчонкам!

– А ты не задумывался о том, что мужская проституция развивается из года в год, конкуренция растет? Что, если через пару лет тебе придется столкнуться с такой же ситуацией, с которой сталкивается твоя подруга Маринка?

Саша удивился. Подумал.

– Нет, – твердо произнес он наконец. – Это невозможно. Когда я получу диплом, я найду работу по специальности, а она востребована... И я брошу проституцию. Она для меня финансовая поддержка на время учебы, не больше. А у девчонок ситуация другая, и я не смогу объяснить, почему: они ничему не учатся, у них нет перспектив, нет будущего... Хотя, смотрите: статистика такая, что в вузах больше девок, чем парней. И читают они больше, по статистике! Почему себя с концами схоронили в этой гнилой профессии?! Никогда не задумывался, а вот сейчас ваш вопрос меня навел на мысли... Вернее, мыслей-то у меня никаких нет...

– Не грузись. Вопрос слишком сложный, вряд ли мы с тобой найдем на него ответ с ходу.

Александра мысленно пробежалась по их разговору, чтобы понять, пора ли беседу сворачивать, или что-то еще осталось невыясненного, неспрошенного...

– Саша, ты сказал, – она сверилась с блокнотом, – что вопрос гигиены в первую очередь. А во вторую?

Саша вдруг покраснел.

– Ты, наверное, просто не совсем точно выразился? – поспешила ему на помощь Александра. – Так часто бывает, даже у меня, представь! Напишу: «во-первых», – а «во-вторых» нету! – она улыбнулась. – Приходится потом править.

– Ну почему... У меня есть «во-вторых»... В смысле, во вторую очередь...

Он почему-то покраснел еще больше. Александра не стала его торопить.

– Есть грязные тела... – заговорил он, – а есть грязные души... И я... я чувствую их запах...

Он смутился окончательно. Александра гадала, почему. Из-за того, что подался в высокие материи?

– Ты меня понимаешь? – спросил он с надеждой.

– Хм... Не совсем. Понятие «грязной души» – да, понимаю. Но ее запах? Как ты это определяешь?!

Александра опасалась столкнуться с демагогией, с которой сталкивалась уже не раз в своих рандеву с «проститутами»... И не только с ними, разумеется. Однако Саша ответил просто:

– Не знаю, – он покрутил головой. – Не могу ничего сказать толком. Просто чувствую, и все.

Он умолк. Но журналистка хотела во что бы то ни стало услышать пояснения.

– Это не связано с гигиеной тела?

– Нет... Хотя нечистоплотные люди обычно и душевно нечистоплотны, отчего с ними проще... Зато чистюли... о них наперед ничего не скажешь!

Хм, неплохо! Александра быстро черкнула в блокноте.

– Если ты их, «грязные души», чувствуешь сразу, – выходит, ты с ними отказываешься встречаться? Как с теми хамками, о которых ты упоминал?

Мальчик снова растерялся, и Александра вдруг подумала, что он не свои мысли говорит – чужие. Но ей было интересно – пусть даже чужие! – их услышать.

– Да, как с хамками... Но иногда бывает, что...

* * *

Устав от многоточий собеседника, Александра принялась задавать наводящие вопросы и буквально выдавила из Саши небольшой монолог.

– ...Есть женщины, которые постоянно врут себе, – говорил он. – Они хотят видеть себя супердивами, у ног которых лежит весь мир. Проблема их в том, что мир как раз не лежит у их ног, в силу чего они отыгрываются на таких, как я, на парнях по вызову. С подобными дамами крайне трудно иметь дело: они требуют невозможного! Они хотят, чтобы я восхищался ими от волос на голове до пяток. Тогда как волосы крашеные и больные, тусклые и сеченые, а пятки давно потрескались и представляют собой весьма неэстетичное зрелище! А я, Александра, врать не особо умею... Если женщина мне в целом нравится, то я что-то могу скрыть, какие-то негативные мелочи. Но когда приходит вот такая цаца и требует глобального восхищения, – тут все, мертвяк. Самое же главное в том, что она пришла точно за тем же, за чем приходят все женщины: за лаской и за возможностью выговориться. А строит при этом из себя черте что... Кому это нужно? Ни ей и не мне. Такая женщина обманывает себя и пытается обмануть меня. А там, где ложь, – там и грязь. Вернее, где ложь самой себе... Вот это самое страшное. И самое безнадежное. Ведь мы как боремся с грязью в своей душе? Мы ее видим – и гоним из себя. А когда человек не видит? Не хочет видеть? Значит, никогда и не изгонит из себя дурное... Мне кажется, что самый страшный обман из всех, которые существуют на свете, – это когда человек лжет себе. В этом случае он неизлечим. Ложь самому себе действует, как СПИД: она разрушает иммунитет, сопротивляемость дурному...