Кукловод - Алексей Макеев Страница 11

– Анастасия Викторовна, – назвалась повариха и вытерла всей пятерней мокрое лицо. Очевидно, в кухне было жарковато, и женщина взопрела. – Что же вы, Игорь Степанович, пугаете женщин, – заныла она. – Я думала, вор какой к нам залез. А то тут у нас в последнее время воришка завелся. Вон у Натальи Александровны что-то украли.

– Извините, я не хотел вас пугать, – смутился я и удивленно спросил: – А вы разве не знаете, что именно украли в детском саду?

– Не знаю, – тоном причитающей старухи, проговорила Анастасия Викторовна. – Заведующая сказала нам, будто украли ценные вещи, а какие именно, не сообщила.

«В общем-то, правильно, что Быстрова не распространяется насчет предметов, украденных из кабинета, и их стоимости, – отметил я про себя. – Чем меньше людей будут знать об этом, тем меньше будет кривотолков, да и Варламова от слухов Наталья Александровна оградит».

– У меня к вам несколько вопросов, Анастасия Викторовна, – проговорил я, не зная, как перейти к главной части нашей беседы. – Но вы вправе не отвечать на них. Я не следователь, а частное лицо и не имею права вас допрашивать. А вопросы у меня есть каверзные.

– А-а, спрашивайте, о чем хотите, – беспечным тоном пропищала повариха. – Я женщина честная, мне скрывать нечего, отвечу на все интересующие вас вопросы. Это во-первых, а во-вторых, Наталья Александровна сказала, чтобы мы все говорили с вами откровенно, без гонору. А она у нас заведующая, женщина строгая, в коллективе царь и бог, так что прикажет кукарекать, будем кукарекать.

– Правда? – произнес я, весьма довольный такой постановкой вопроса. – Тогда беседа у нас получится. Что ж, начнем?

Повариха сделала игривое движение бровями:

– Я вас внимательно слушаю.

– Скажите, пожалуйста, – произнес я чарующим голосом. – Вчера утром выходил кто-нибудь из поваров между десятью часами и десятью часами пятьюдесятью минутами из кухни на улицу?

Женщина замахала руками так, что ее висюльки-сережки в слегка оттянутых долгим ношением украшений мочках запрыгали.

– Что вы, что вы! – воскликнула она. – Нам не до прогулок. У нас с половины девятого до половины десятого утра в детском саду завтрак. Мы по очереди кормим детские группы. Потом убираем, моем посуду и готовимся к обеду. Нет времени даже присесть, не то что выйти.

– А вы подумайте, – стал настаивать я сладким голосом демона-искусителя, пытающегося заполучить душу смертной. – Вдруг кто-то из вас троих вышел на пару минут, скажем, в туалет или покурить, а вы просто забыли…

Не хотела повариха продавать свою душу диаволу и скрестила руки на груди, что наверняка означало: путь в душу закрыт.

– Мы не курим, это раз. Я старшая столовой, и никто без моего ведома не может покинуть не только столовую, а даже кухню, это два.

Нет, не даст мне повариха шанс подозревать кого-либо из работников кухни в воровстве драгоценностей из кабинета Быстровой.

– Строгая у вас дисциплина, – посетовал я. – Не сачканешь. Тогда перейдем ко второй части нашей беседы. Вспомните, пожалуйста, в то же самое время, с десяти часов до десяти часов пятидесяти минут никто из вас случайно не подходил к окну и не видел во внутреннем дворике человека, входящего в дверь кабинета заведующей детским садом.

Анастасия Викторовна была из тех женщин, кто никогда и ни в чем не сомневается.

– Нет-нет-нет-нет! – закрутила она головой так, что сережки-висюльки в ее ушах завертелись с бешеной скоростью. – Никто не подходил и ничего не видел.

– Вы, возможно, и не подходили, – упорствовал я. – Но, может быть, подходил кто-то из ваших подчиненных?

– Я же вам говорю, – неожиданно надув и без того пухлые губы, пропищала женщина, – никто ничего не видел. Мне бы сказали.

Беседа явно затягивалась и ничего нового не приносила. Все, пора прощаться.

– Спасибо, Анастасия Викторовна, вы мне здорово помогли, – соврал я с безрадостной улыбкой на лице. – До свидания.

Но повариха, видимо, не очень-то хотела вот так быстро со мной расставаться. Оно и понятно, вроде передышка в ее работе образовалась, чего бы не поболтать с разрешения заведующей?

– И это все, о чем вы хотели со мной поговорить? – удивилась она.

– За милой беседой мы с вами провели не так уж и мало времени. – Я поднялся из-за стола, показывая тем самым, что аудиенция окончена. – Мне еще нужно побеседовать с вашими сослуживцами, так что извините.

Подчиняясь мне, женщина встала. Я проводил ее до выхода и закрыл дверь. Ох, и утомительная эта работа вести «допросы», лучше пару лишних тренировок с детьми провести, чем один «допрос». Но раз уж взялся, нужно довести дело до конца. Я достал мобильник и позвонил Быстровой.

– Наталья Александровна? Пригласите, пожалуйста, следующего работника столовой.

…Очередная повариха была тихая скромная смуглая девушка лет двадцати двух, двадцати трех. Ее чуть удлиненное с тонкими, я бы даже сказал, утонченными чертами лицо не мог испортить поварской колпак, а тоненькую хорошо сложенную фигурку – обезобразить даже бесформенный белый халат. На ногах балетки, и ходила она красиво, мягко, изящно ступая, словно балерина по сцене. Чего же она, такая молодая да красивая, поваром в детском саду работает? Задавать девушке подобные вопросы я не решился, каждый в этом мире выбирает свой путь сам. Хотя, возможно, она студентка какого-нибудь вуза, временно подрабатывает на кухне, а может быть, студентка кулинарного техникума на практике. В общем, ее проблемы.

Беседа с поварихой продлилась минут пятнадцать и тоже ощутимых результатов не принесла. Девушка, которую звали Олесей, подтвердила слова Анастасии Викторовны – никто из троицы поваров в интересующее меня время кухню и столовую не покидал, к окну не приближался, никого, кто входил бы со стороны внутреннего дворика в кабинет заведующей, не видел. А жаль!

Беседа с третьей поварихой (или посудомойкой, я не стал вдаваться в подробности профессиональной принадлежности трех работниц столовой) – пухлой, разъевшейся, хочется думать, не на детских харчах, особой лет тридцати пяти, с двойным подбородком и расплывшимися, будто нарисованными на надувном шарике чертами лица – прошла с таким же успехом, что и с предыдущими двумя. То есть нулевым. Потратив на молодую женщину минут десять, я проводил ее до двери и попрощался.

Вернувшись к столу, сел в кресло заведующей. Как бы там ни было, беседа с поварихами принесла свои хоть и хилые, но плоды. Троица работниц столовой утром от десяти часов до десяти часов пятидесяти минут свои рабочие места не покидала, а значит, к похищению драгоценностей отношения не имеет. Так что список подозреваемых можно сократить на три человека. Итого в нем осталось десять.

Но, черт возьми, целых десять подозреваемых!!! Как же я сумею отыскать среди них преступника? Это же невероятно сложно. Наверное, зря я взвалил на себя непосильную ношу – не разгадать мне загадку похищения шкатулки и диадемы Варламова, – стал отчаиваться я. – Какого хрена влез в это дело, сыщик недоразвитый?! Пока не поздно, нужно отказываться, возможно, Быстрова найдет более способного и удачливого в сыскном деле человека. И вот, когда я решил, что вычислить вора мне не удастся, и собирался сообщить об этом Наталье Александровне и поехать домой за задатком, с целью вернуть его, дверь в кабинет неожиданно приоткрылась, и в нее заглянула Олеся.