Никогда не заговаривайте с неизвестными - Анна Малышева Страница 11

Наконец удалось найти что-то подходящее.

Раньше в этом доме была кулинария. В детстве он любил тут покупать пирожки с печенкой — теперь бы к ним и не притронулся. Иван рассмотрел через витринные стекла что-то похожее на барную стойку и зашел. Он увидел белые пластиковые столики, такие же стулья, прилавок, над которым высились пирамиды из пивных банок.

Взял пива, вареных креветок и расположился подальше от входа, чтобы не дуло в спину. Как он и ожидал, в газетах почти ничего о деле не оказалось. Да и что там могло быть через три дня?

Только в номере «МК» удалось прочитать небольшую заметку о том, что выпускающий редактор какого-то ток-шоу был убит вечером шестнадцатого ноября, на улице, во время вечерней прогулки с собакой. Иван никогда не слышал о таком шоу, имя редактора ему ничего не говорило.

Больше в газете подробностей не было.

— Вань, ты, что ли?

Перед его столиком маячила какая-то женщина, он давно уже обратил на нее внимание. И та, в свою очередь, приглядывалась к нему, просто глаз не сводила. Лет тридцати с хвостиком, насквозь обесцвеченная блондинка, розовое, чуть поросячьего очерка личико, густо подрисованные черным карандашом глаза.

— Вань, ты меня не узнал? — Женщина радостно придвинула к себе свободный стул. — Ну надо же! Я — Галка, Галку, что ли, забыл?

— — Галку? — Иван все еще не мог ее признать.

— А картошку на пустыре пекли — помнишь? — приставала она. — А у кого картошку брали? Забыл? Я же из овощного вам носила!

— О, господи боже… — выдохнул он. — Ты, что ли, Галка?,!

— Ну!

Баба полезла к нему целоваться, и парень в ту же секунду понял, что она пьяна. Вдрызг, в стельку. Ее повело над столиком, и чтобы не упасть, она принялась обнимать Ивана за шею. При этом она дышала ему в лицо какой-то дрянью и приговаривала:

— Золотые же вы мои мальчики, сколько воды утекло…

— Водки, сказала бы лучше. — Он резко снял с себя цепкие руки и заставил ее сидеть прямо. — Ты что — тут работаешь?

— Ну… — Она смущенно оправила свой белый, в крупных пятнах халат. — Этой, ну, посудомойкой. А что? Тебе низко теперь со мной посидеть?

— Почему же?

— Тогда постой, я живенько принесу… У меня там есть…

Она с трудом встала и удалилась за стойку.

Хлопнула дверь, вздрогнули пивные пирамиды.

Иван подумал, что пора уходить, но не мог заставить себя встать. Свидание с прошлым, которое началось ранним утром, явно затягивалось. А он-то думал, что его здесь никто не узнает…

Галка появилась очень довольная, вооруженная бутылкой «Столичной» и двумя пирожками на тарелке.

— Угощаю. — Она поставила все это перед ним. — Вылей ты это пиво! «Хольстен», тоже мне.

Знаешь, как мы его разбавляем?

Иван отодвинул кружку, оторвал креветке голову, высосал сладкое мясо. Разговаривать с Галкой не хотелось, да и о чем было говорить? Да, был в их жизни пустырь, а на пустыре каждый вечер загорались костры. Мальчишки сидели там, пекли на прутиках картошку, поджаривали унесенный из дому хлеб. Тут же грелись у огня своры бродячих собак. Все взрослые в районе этих собак боялись, а вот мальчишки — нет. Их псы не трогали, чувствовали — это существа той же породы.

Как-то мальчишки, и среди них Иван, засиделись до полуночи. Костер давно прогорел, но было не холодно — начало лета. Иван курил, с удовольствием пуская носом дым. Его лучший друг, Косой, ворошил палкой угли, отыскивая пропавшую картофелину. Он надеялся, что ее еще можно съесть — может, не вся сгорела. Кто там еще сидел, Иван уже не помнил. И вдруг в темноте бешено залаяли собаки. Мальчишки насторожились.

Они знали — на пустырь пришел кто-то чужой.

Их-то собаки знали как облупленных. Значит, за кем-то идут родители, или пьяный забрел, или милиция, или — что еще хуже — взрослая шпана…

— Ни хрена не вижу. — Косой вскочил и всматривался в темноту. — Вроде кто-то идет. Вон там, у заборов, видишь?

И тогда Иван тоже увидел ее. К тлеющим углям костра нетвердой походкой шла женщина. То ли больная, то ли пьяная — то быстро шла, то вдруг резко останавливалась, словно в нерешительности, снова делала несколько кривых шагов. Мальчишки затаили дыхание, глядя в ее сторону.

— Бухая, — шепнул Косой.

Женщина наконец приблизилась настолько, что они рассмотрели ее лицо.

— Пацаны… — жалобно сказала она. — Закурить не будет?

Сигареты были у многих, но Иван всех опередил. Он протянул ей пачку, та, пошатываясь, мотая белокурой головой, вытащила сигарету… И вдруг схватила Ивана за плечо горячей рукой. Он чуть не отпрыгнул, но потом понял — она это сделала, чтобы устоять на ногах.

— Мерси тебе огромное, — сказала женщина. — А огонечка не будет?

Иван зажег спичку. Когда та прикуривала, он ее рассмотрел и понял — она ненамного их старше, всего-то лет восемнадцать, наверное. И в свете догоравшей спички она показалась ему очень красивой… А молодая женщина, подняв к нему лицо, улыбнулась ласковой, пьяной, мягкой улыбкой:

— Хорошенький… Блондинчик… Тебя как звать?

— Иван, — сквозь зубы ответил он. Дружки начали завистливо посмеиваться. Ванька — хорошенький! Блондинчик!

— И-ван? — переспросила она. — А я — Галка. Я тут рядом, в овощном работаю… Ну, чего ты?

Она все еще опиралась на его плечо. Друзья все еще посмеивались. Больше всех старался Косой — он очень переживал. У Ивана в горле пересохло.

Он про эту Галку знал, что та никому не отказывает. Значит, можно попробовать?! Он сто раз слышал, как дружки похваляются друг перед другом своими сексуальными приключениями, но не верил. Где, спрашивается, те девчонки, о которых они говорят? Каждый раз оказывалось, что девчонки эти живут где-то далеко, в другом районе, или вообще из Москвы уехали. Чепуха, одним словом.

Сам он на этот счет ничего не выдумывал, у него девчонки еще не было. Иван набрался смелости и сказал:

— Пошли, я тебя провожу.

— Куда? — удивилась Галка.

— А куда тебе надо?

— Пошел ты… — Она вдруг отпустила его плечо и разом села на землю. — Никуда не пойду. Плохо мне. Водички нету?

Вода у ребят была, да ее выпили под картошку.

Ни капли не осталось. Все переглядывались, пока Косой не сказал:

— Вань, принеси ей воды.

— Почему я?

— У тебя дом рядом.

— А у тебя не рядом?

— Мне отец так вмочит, если я сейчас приду!

Сам знаешь! — Косой ухмылялся. — А у тебя только мать, что она сделает?