Долина - Бернар Миньер Страница 11

– На это нет времени, – сказал Сервас, сидя на краю узкой кровати. – Забудьте об этом.

– Тогда вы должны расписаться в отказе от госпитализации.

Вокруг них суетились санитары «Скорой помощи», готовые пустить в ход всю свою аппаратуру: многофункциональный монитор, аптечку неотложной помощи, и кто-то уже приклеивал ему на грудь электроды для кардиограммы, кто-то накладывал на руку браслет для измерения давления, а на указательный палец – оксиметр. И все это делалось в рекордное время и фактически одновременно.

– Вам надо отдохнуть, – настаивал доктор.

Сервас кивнул, но без особой убежденности. Минуты через три бригада уехала. Под тяжелыми веками аббата пробежала молния.

– Вся эта история – очень личная для вас?

Чтобы задать этот вопрос, он дождался, когда они останутся одни. Сервас помедлил, поднял голову, заглянул в его серо-стальные глаза и кивнул.

– Вы когда-то знали эту женщину…

На этот раз вместо вопроса прозвучало утверждение.

– Я очень давно был с ней знаком.

Он поднял глаза на распятие, висевшее на выбеленной стене за спиной аббата: Cristus dolens, Христос страдающий. Лицо его искажено болью, он один на кресте, покинутый и Богом, и людьми.

– И она когда-то была вам очень дорога.

Снова утверждение, произнесенное спокойным, глубоким голосом.

– Итак, если я вас правильно понял, восемь лет назад ее похитили, и после этого вы не имели о ней никаких известий. А теперь она вдруг объявилась, попросила у вас помощи и снова исчезла… И все, похоже, указывает на то, что ее силой удерживали какое-то время недалеко отсюда, совсем рядом с нашим монастырем…

Высокий священник, казалось, снова вернулся в свое прежнее состояние. Глаза его подернулись дымкой, словно он страдал катарактой.

Сервас еле удержался, чтобы не поморщиться.

– Возможно, ей пришлось пройти много километров, прежде чем удалось мне позвонить.

Аббат пожал плечами.

– Очень может быть… Здесь не так много мест, где телефон берет. Даже в монастыре не везде есть сеть. Но это не создает нам больших проблем.

– А не приходилось ли вам часто видеть возле монастыря одни и те же лица?

– Не припоминаю. Есть, конечно, любители путешествий, которые паркуются на площадке чуть поодаль. Оттуда в долину расходятся все туристские тропы. Несколько раз сюда забредали любопытные. Вот, пожалуй, и все.

– А она не могла укрыться где-нибудь здесь? – рискнул Сервас, прекрасно понимая, что таит в себе подобный вопрос.

Глаза старого величавого орла снова сверкнули.

– Это невозможно, – отрезал он. – Наша община очень маленькая. И я, и приор оба знаем в монастыре каждый уголок. И совершенно немыслимо, чтобы кто-то мог здесь укрыться без того, чтобы это сразу не стало нам известно. Весьма нелепая мысль.

Сервас понимающе кивнул.

– У вас нашлось все, что я попросил?

Аббат поднял бровь и погладил бороду.

– «Суперглю» и плитка?

Сервас оглядел инвентарь. По-деревенски грубоват, но сгодится. По крайней мере, он на это надеялся. Налив «Суперглю» в бутылочку с дыркой в пробке, он соединил ее трубочкой с пластиковой коробкой, где лежал разбитый мобильник. Затем он герметизировал коробку широкой клейкой лентой и поместил в наполненную водой раковину, оставив ее плавать по поверхности. Бутылочку же он поставил в кастрюлю с водой, а саму кастрюлю – на огонь.

– Это называется «фумигацией», – объяснил он. – Принцип такой: цианоакрилатный клей нагревают, чтобы он обратился в пар, который попадает в трубку и затем вступает в реакцию с секретами сальных желез. В результате формируется полицианоакрилат, который красит отпечатки пальцев в белый цвет. Если, конечно, отпечатки есть. А предмет исследования, в данном случае телефон, надо поместить в герметичную емкость с высокой влажностью, отсюда и раковина с водой.

– Впечатляет, – заметил аббат.

– Такую процедуру провести легко, а главное – она дешевая…

Вода в кастрюле закипела. Они открыли окна в кухне, чтобы пары не распространились по помещению, и наблюдали, как они медленно вползают в трубку, а из нее – в пластиковую коробку.

– Должно хорошо получиться, – оценил Сервас.

Он выключил газ под кастрюлей, подождал несколько секунд, потом отсоединил трубку от коробки и поднес коробку к окну. На подоконнике он ее разгерметизировал и снял крышку.

– Посмотрите.

Аббат подошел и стал рядом. На черном пластике проявились три великолепных четких отпечатка.

Комплекс жандармерии Эгвива представлял собой ансамбль из нескольких типичных горных шале с деревянными резными балконами и шиферными крышами. Вот только фасады явно нуждались в покраске, а оконные рамы давно пора было заменить. Это относилось и к больницам, и к университетам региона… В 2017 году Франция, по сведениям Организации экономического сотрудничества и развития, стала одной из стран, где люди платили самые высокие налоги. Куда же девались деньги?

«Подразделение высокогорной жандармерии», – прочел Сервас на одном из зданий. Но вошел в то, что стояло сбоку и где было написано просто «Жандармерия».

Подойдя к небольшой конторке, он обнаружил за ней совсем молодого парня, вряд ли старше тридцати. И снова перед ним встал вопрос, как себя вести без знаков отличия. Он решил сыграть на авторитете.

– Капитан Сервас, уголовная полиция Тулузы, – отрекомендовался он. – Я хотел бы поговорить с командиром подразделения.

Капитан Элюа Ангард посмотрел на Серваса, как фотограф-любитель посмотрел бы, наверное, на Анри Картье-Брессона ^[14] или Ричарда Аведона ^[15], будь они еще живы. Он исправно читал прессу, и имя самого знаменитого в этих краях сыщика, который расследовал дело о коне без головы, распутал убийства в Марсаке и поймал серийного убийцу Юлиана Гиртмана, наверняка было ему известно. Он служил в жандармерии, а потому не особенно доверял сыщику из уголовной полиции ^[16], который не поладил с правосудием. А вот того, что Серваса отстранили от службы, он, видимо, не знал – откуда ему знать? И Мартен решил воспользоваться той искрой интереса, что вспыхнула в глазах капитана, когда он положил перед ним на стол фото Марианны.