Адвокат инкогнито - Наталья Борохова Страница 11

– Сигарету хотите?

Вообще-то Аркадий не курил. Давно бросил. Но сейчас сложилась ситуация, когда вдруг очень захотелось закурить снова. Он взял сигарету из рук молодого человека. Тот поднес зажигалку.

– Я – ваш следователь. Моя фамилия Чирков. Я буду вести ваше дело.

О боже! Неужели ему наконец повезло и его делом займется не один из тех негодяев, которые громко ржали, когда он снимал с себя трусы, а приличный молодой мужчина с правильным выговором и сочувственной улыбкой?

– Я понимаю, каково вам здесь оказаться. Вы – не наш типичный клиент, не какой-то там разбойник или бандит, вы человек, попавший в трудную ситуацию…

Соболев слушал и кивал головой: «Да. Да».

– Здесь, конечно, не сахар, – продолжал сочувствовать следователь. – Отвратительно пахнет. Отвратительно кормят. Здесь не место для таких, как вы. Если бы все зависело только от меня, я немедленно отпустил бы вас домой…

Аркадий вынул сигарету изо рта и в безмолвной надежде уставился на Чиркова.

– Многое будет зависеть от вас, Аркадий Александрович. Мы должны убедиться в вашей лояльности, в том, что вы желаете сотрудничать со следствием и сделаете все от вас зависящее, чтобы мы как можно скорее выяснили все обстоятельства вашего дела.

– Я готов, – сказал Соболев.

Следователю такая решимость понравилась.

– Вот и отлично. Давайте вспоминать все по порядку. Фамилия Кислова вам знакома? Софья Кислова?

Аркадий покачал головой.

– Нет. Мне ее называл оперативный работник, но я так и не мог вспомнить, кто это такая.

– Хорошо. Тогда мы пойдем другим путем. Что вы делали четырнадцатого октября? Меня интересует вечер.

– Четырнадцатого октября у моей жены был день рождения. Мы отмечали его в ресторане.

– Кислова была в числе гостей?

– Не помню. Может быть.

– Вы ушли оттуда с женой?

– Нет. Моя супруга… ее зовут… Впрочем, неважно. Жена уехала в аэропорт. Я остался с гостями.

– Вы пили?

– Пил, – честно признался Аркадий. – Мне кажется, я сильно выпил. Обычно я довольно равнодушно отношусь к спиртному, но тут на меня что-то нашло. Бес попутал.

– Как вы ушли из ресторана?

– Ко мне подошла какая-то женщина… Или я к ней подошел. Мы стали разговаривать. Хорошо так, душевно. Потом, кажется, пошли в бар и опять пили и разговаривали.

– Вы можете описать ту женщину?

Лицо Аркадия страдальчески исказилось.

– Можете мне не верить, но я вообще мало что помню. Кажется, она была блондинкой лет тридцати…

– Ей тридцать девять.

– Тридцать девять? Старше, чем моя жена? О боже мой!

Чирков сочувственно улыбнулся.

– Ну что же, бывает… А как вы оказались в гостинице?

– Не помню.

– Но вы же не будете отрицать то, что были в гостинице?

– Нет, конечно. Если меня забрали из гостиницы, глупо говорить, что меня там не было.

– Разумно. И что же там произошло? Вы решили приударить за вашей знакомой?

– Приударить?!

«Хорошо, что он так деликатен», – подумал Аркадий, вспоминая, какой лексикон использовали оперативники.

– Все-таки опишите ваши действия, Аркадий Александрович.

– Я не помню.

Следователь оперся спиной о стену и покачал головой.

– Эдак у нас с вами ничего не получится, – расстроился он. – Вы не хотите говорить. Что, по-вашему, я должен писать в протокол? То, что вы ничего не помните?

– Но я на самом деле ничего не помню! – взмолился Аркадий.

– Тогда придется вспомнить. – Следователь достал из папки какой-то лист и, прокашлявшись, начал читать: – «Соболев повалил меня на кровать и начал сдирать одежду». Правильно написано?

Аркадий Александрович нервно сглотнул:

– Это… это она написала?

– Да, я читаю выдержку из заявления Кисловой для того, чтобы вы вспомнили все как следует. Так вы сдирали с нее одежду?

– Не помню… – начал было Соболев, но, увидев выражение лица следователя, осекся. – В принципе утром я нашел на полу розовый женский пиджак с оторванной пуговицей. Так что не исключаю…

– Вот и правильно, – одобрил следователь и опять обратился к заявлению. – «Соболев сорвал одежду и с себя. На его правой груди я заметила родинку…» Есть такая?

– Есть, – обреченно сдался Аркадий.

– Конечно, глупо отрицать, когда у нас есть акт вашего освидетельствования. Врач нашел у вас и родинку, и свежие царапины на груди и внизу живота. Значит, Кислова сопротивлялась?

– Значит, сопротивлялась, – опустил голову Аркадий.

– А вы запоминайте, запоминайте, – назидательно заметил Чирков. – Потом все повторите для протокола допроса. Нам не нужны ваши всякие там «не знаю» и «не помню»… Вы изнасиловали Кислову дважды. Один раз в естественной и один раз – в извращенной форме.

– В извращенной?! – воскликнул Аркадий. У него даже не хватило смелости спросить, что же имеется в виду.

– Анальное совокупление, – тем не менее коротко пояснил Чирков, внимательно глядя на Аркадия. – Вы признаете эти факты?

– Но я же пояснял, что не помню.

– По-вашему, у гражданки Кисловой есть повод оговаривать вас?

– Наверняка нет. Мы ведь едва знакомы, – прошептал Соболев.

– Я тоже так думаю. Значит, женщина не обманывает?

– Не знаю, что и сказать.

– Просто подтвердите ее слова. Большего от вас и не просят, – предложил Чирков. – Вы не беспокойтесь, врач осмотрел потерпевшую. Ее слова совпадают с данными медицинского обследования. Так что вас никто не просит оговаривать себя.

– Но если я подтвержу ее слова, меня отправят в тюрьму?

– Не думаю, – заверил его следователь. – Я отпущу вас под подписку о невыезде, а судья примет во внимание все ваши положительные характеристики с места работы, наличие детей, семьи…

– О боже! Значит, не удастся оставить это все в тайне?

Чирков пожал плечами.

– Процесс будет закрытым, поэтому обо всем узнает только ограниченный круг лиц. Так что я там говорил? Судья, учитывая вашу положительную личность и деятельное раскаяние, назначит вам условный срок.

– Это точно?

– Разумеется. Ну посудите сами, что вам делать в тюрьме?

Аркадий кивнул головой.

– А что там еще написано в ее заявлении?

Следователь передал ему бумагу, и Соболев начал разбирать неровные строчки, написанные торопливым почерком его ночной незнакомки. Не прошло и минуты, как он в сердцах бросил заявление на стол.