Томится душенька на зоне - Владимир Колычев Страница 11

— Сколько она хочет? — озлобленно спросил он.

— Чего? Денег?.. Не хочет она денег…

— Значит, мало предложил.

— Мне лучше знать, сколько предлагать, — нахмурился отец. — А ты думай, как жить дальше?

— Как дальше жить? Нормально буду жить. Ты меня отмажешь.

— А если не получится?

— Ты же сам только что сказал, что в тюрьму я не сяду…

— Сказал… Еще раз поговорю с твоей Женей. Она девушка неглупая. И актриса. Или нет?

— Порнозвезда, русская Чичолина, этио…

— Прекрати. С отцом разговариваешь, а не со своими дружками… Знакомый режиссер у меня есть, думаю, можно сделать предложение, от которого она не сможет отказаться…

— Давить ее надо, топить… — скривился Адам. — Нечего с ней церемониться… Шлюха она. Еще и целку из себя корчит, аж противно…

Он достал из-за пазухи пакет с фотографиями, бросил отцу.

— Что это?

— Порномодель готовится к съемкам в очередном фильме, — пренебрежительно хмыкнул Адам.

Фотографии он взял у Олега Коготкова. Женя в купальнике, Женя топлес… Хороша, сучка. Но пусть ее красоту сожрет злобная старуха-тюрьма. И он свою гордыню потешит, и она никому не достанется.

Фотоснимки произвели на отца впечатление. Он еще раз убедился, что Женя достойна его кобелиного внимания. Но у Адама был способ воздействовать на него, и он обязательно к нему прибегнет.

— И что это доказывает? — спросил отец.

— А то, что эта недотрога еще та шлюха… Она уговаривала нас сняться с ней в порнофильме, — нагло соврал Адам.

— Врешь ведь.

— Нет!.. И еще у Лешки скоро день рождения.

— При чем здесь это?

— Да при том!.. Короче, отец, я не знаю, как это делается, но эту сучку нужно уничтожить. Она хочет, чтобы я сел. Так пусть сядет сама. Это мое условие!

— Условие?! — побледнел отец. — Ты меня шантажируешь?

— Нет, — не моргнув глазом, качнул головой Адам. — Просто прошу как сын отца. А про эту дуру белобрысую я ничего маме не скажу, обещаю… И еще…

— Что еще? — поморщился отец.

— Мне бы Вадика твоего. На пару часиков.

— Зачем?

— Да с козлом одним поговорить… Он мне чуть челюсть не сломал…

Адам знал, что отец им не совсем доволен. Его не устраивают «тройки» в его зачетке, ему не нравится его отношение к жизни, но, как бы то ни было, он единственный сын своего отца, и ему можно все. Машину, квартиру, деньги на карманные расходы в больших количествах. И охранников он своих ему одолжит, чтобы проучить зарвавшегося Никиту. Адам ничуть в том не сомневался.

Заручившись поддержкой отца, он вышел из кабинета, подошел к машине, где томилась в ожидании Вероника.

— Извини, что помешал, — ничуть о том не жалея, сказал Адам.

— Да ладно, чего уж там…

Она протянула ему руку, чтобы он помог ей выйти из машины. Адам сделал вид, как будто не заметил этого. Но когда она все же вышла без его помощи, он не постеснялся провести рукой по ее гладкой спине, лишь наполовину прикрытой сарафаном.

— Следи за папиком, а то как бы он моей шалавой не увлекся…

— Какой шалавой? — заинтригованно спросила она и глуповато захлопала глазками.

Он многозначительно промолчал. Если не дура, сама обо всем узнает от отца. Если нет мозгов, то и говорить с ней на эту тему не стоило.

* * *

Наука соблазнения неразрывно связана с искусством избегать конфликтных ситуаций. Ведь по морде можно получить не только от объекта притязаний, но и от его второй половины, неважно, узаконенной или нет…

Увы, но Никита иногда попадал в переделки. Однажды он чуть не схлопотал от мужа очаровательной блондинки с образцово-показательным бюстом, правда, тогда удалось объясниться, иначе говоря, запудрить парню мозги. Потом была встреча с другом глупой и дурноватой на внешность брюнетки. Было б не так обидно, если бы он домогался ее, так нет, все наоборот. Но парень оказался крепким орешком и к тому же абсолютно невосприимчивым к словесному воздействию. Никита попал тогда в больницу с переломом челюсти. В третьем случае он смог отбиться и сам хорошенько поколотил рогоносца…

Тогда он был в зените своего сексуального величия. Снимал все, что движется. А сейчас с ним непонятно что происходит. В студенческий лагерь надо ехать, а неохота. Девчонок там больше, чем крабов в море, а ему не хочется уезжать из Москвы. И на женщин совсем не тянет. Хочется уединиться где-нибудь в тишине, поразмыслить над бренностью суетного бытия. Своей бочки, как у Диогена, у него не было, в квартире душно, зато в парке есть любимое место, где можно спокойно полежать под деревом, поспорить мысленно, например, с Артуром Шопенгауэром, который утверждает, что единственный мужчина, который не может жить без женщин, — это гинеколог. Даже сейчас, когда его плотский фитиль прикручен, Никита мог уверенно сказать, что без женщины жизнь для него невозможна; уж без одной, так это точно…

Только он прилег, только открыл книгу, как появился он, очередной рогоносец. Четвертый случай… И как обидно, что встреча с ним произошла сейчас, когда нет больше желания волочиться за юбками. А может, это был ангел, спущенный с небес для того, чтобы призвать Никиту к покаянию за прошлые грехи?.. Правда, детина, стремительно надвигающийся на него, больше похож был на демона. Злые глаза, ожесточенное лицо, кулаки, что кувалды.

Перед глазами у Никиты пронеслась вся его жизнь… с Ириной Б., которую он любил очень долго, целых три дня кряду. Он ходил к ней в малосемейку, где она жила с мужем, рискуя нарваться на неприятности. А ведь знал он, что муж у нее таксист с уголовным прошлым… Давно закончился этот роман, но, похоже, возмездие свершится только сейчас.

— Ну, наконец-то я тебя, урода, нашел! — заорал детина и, не останавливаясь, пнул его ногой в живот.

Но Никита успел отпрыгнуть назад.

— Ты мужик или козел? — заорал на него Толик; так, кажется, называла его Ирина Б. — Че ты прыгаешь, как раненый?

Он снова ударил, но Никита снова отскочил. И только с третьего раза он сумел достать его, костяшками кулака рассек бровь. Никита разозлился, ударил в ответ. Попал кулаком в скулу, но детина этого, казалось, даже не заметил.

— Убью! — взвыл он и снова бросился в атаку.

Он бы похоронил его под градом ударов, если бы вдруг не появились люди в черных масках и с бейсбольными битами в руках. Их было двое. Никита и опомниться не успел, как стоявший у них на пути Толик оказался на земле с разбитой головой.

Второй удар битой предназначался самому Никите. Он видел ярость в глазах человека под маской. И бита в его руках уже занесена над головой. Длинная дубинка, от нее не отпрыгнешь.