Месть Мориарти - Джон Гарднер Страница 11

— Говорят, акр земли в районе ливерпульских доков приносит доход в десять раз больший, чем сто акров лугов в Уилтшире.

— Наверное, так и есть. Здесь и пашни немало.

— И кое-чего еще, — задумчиво пробормотал Мориарти.

Они свернули на широкую, важную Лайм-стрит и вскоре остановились перед отелем «Сент-Джордж». Прибытие гостей изрядно всполошило носильщиков и прочий персонал. Мориарти записался под вымышленным именем, назвав в качестве домашнего адреса какой-то академический институт в Америке.

Для своего хозяина братья зарезервировали лучшие в отеле апартаменты, включавшие в себя гостиную, просторную спальню и отдельную ванную. Из окон открывался вид на оживленную улицу внизу.

Носильщики доставили багаж и откланялись, а Мориарти первым делом любовно провел ладонью по кожаному кофру, как будто тот сам по себе являлся ценнейшим предметом искусства.

— У меня для вас небольшой сюрприз, Профессор, — усмехнулся Бертрам, как только за носильщиками закрылась дверь. — Прошу извинить.

Мориарти кивнул и потянулся за бутылкой «хеннесси», прибывшей вместе с багажом. Он чувствовал себя разбитым и усталым, что было, как ему представлялось, следствием напряжения и долгого морского путешествия.

Впрочем, настроение быстро улучшилось, когда Бертрам открыл дверь, и в комнату вошла Сэлли Ходжес.

— Как хорошо, что ты вернулся. — Сэл шагнула к Профессору и нежно расцеловала его в обе щеки.

В большой криминальной семье Мориарти Сэлли Ходжес занимала особенное место — в ее распоряжении находились как уличные проститутки, так и бордели, в том числе знаменитый «Дом Сэл Ходжес» в Вест-Энде; она поставляла молодых женщин для его личных утех, а порой, не столь уж и редко, сама исполняла обязанности первой любовницы.

Сэл и теперь, в тридцать с лишним, оставалась весьма привлекательной женщиной с медно-рыжими волосами и пропорциональной фигурой, которую не стеснялась демонстрировать в наилучшем виде. Сейчас на ней было синее бархатное платье, умеренно скромное, но дающее представление о скрывающихся под ним достоинствах.

Мориарти отступил, словно для того, чтобы оценить ее получше, и по его губам скользнула игривая улыбка.

— Так ты хранила мне верность.

— Это было нелегко, Джеймс. — Сэлли Ходжес была одной из тех немногих, кому позволялось безнаказанно называть его по имени. — Лучшие деньки в прошлом, и ты это знаешь. Теперь у меня в Лондоне только одно заведение, а уличных девушек после твоего отъезда уже никто не контролирует.

— Но?..

— Но я всегда с удовольствием согрею для тебя ужин — ты только выбери вечер.

Она сделала шаг к Профессору, который в свою очередь чуточку подался назад. Проявлять к женщинам избыток чувств в присутствии посторонних он считал блажью и предпочитал в таких ситуациях держать дистанцию. В этот момент из коридора донесся шум, известивший о прибытии Уильяма Джейкобса и Спиров.

Далее последовали рукопожатия и объятия, поцелуи и перешептывания между женщинами. В появившиеся на столе стаканы щедро полилось бренди.

Когда оживление немного спало и Бриджет, осунувшаяся и слегка зеленоватая, наконец села, Берт Спир предложил тост.

— За благополучное прибытие.

Все согласно закивали. Мориарти обвел взглядом небольшую компанию.

— За благополучное прибытие, — повторил он. — И за победу над теми, кто против нас.

— Аминь, — пробормотал Спир.

— Чтоб им пусто было, — сказал Уильям Джейкобс, поднимая стакан.

— Чтоб им гнить в сырой земле, — добавил Бертрам Джейкобс.

Женщины согласно закивали и решительно, как будто от этого зависела их жизнь, выпили. Бертрам тут же потянулся за бутылкой, и стаканы пустовали недолго.

Через некоторое время Сэл Ходжес, поймав взгляд Мориарти, предложила Бриджет уединиться, дабы не мешать мужчинам заниматься делами.

Едва женщины удалились, как Мориарти посмотрел поочередно на братьев.

— Итак, что вы сделали? Рассказывайте.

Роль докладчика взял на себя Бертрам.

— Дом подготовлен — это самая лучшая новость. Уютное гнездышко, [12]так это теперь называют. Расположение хорошее, возле поместья Лэдброка, в Ноттинг-Хилле. Места много, хватит на всех. Есть небольшой сад и оранжерея. Вас мы представили как американского профессора, не слишком склонного к общению с соседями. Вы приехали заниматься, но какое-то время будете проводить на континенте.

— Хорошо. — Голова у Мориарти задвигалась вперед-назад. — С меблировкой закончили?

— Все, что вам нужно.

— Моя картина?

— Грез там, где сказал Эмбер. Висит в вашем новом кабинете, так что вы увидите его уже завтра.

Мориарти кивнул.

— А что наши люди?

Братья сразу посерьезнели и даже помрачнели.

— Про то, как дела у Сэл, вы уже слышали, — заговорил Бертрам. — Девочки разбрелись кто куда, некоторые работают по двое или трое. В остальном примерно то же самое. Наши прежние вышибалы держатся сами по себе, лучшие взломщики занимаются мелочевкой, барыги работают напрямую. Порядка нигде больше нет.

— Значит, полный контроль никто на себя не взял? — Голос Мориарти упал почти до шепота.

— Есть несколько групп, но все мелкие, не то, что в ваши дни. Никто не знает, куда идти.

— Хочешь сказать, все пущено на самотек? По постановке [13]никто не работает?

Профессору ответил Уильям.

— Иногда кое-кто пытается. Барыги что-то придумывают. Но редко…

— И кто еще?

— Поговаривали, будто французы сработали по постановке, когда обчистили с полгода назад «Месопотамию». [14]

— И еще немец… — начал Бертрам.

— Немец? Шлайфштайн? — Голос резко взлетел.