Стоящий у Солнца - Сергей Алексеев Страница 11

Кристалл КХ-45 был спасением экспедиции, но одновременно и самым уязвимым её местом. Капсула из нержавеющей стали была небольшая, размером с чайный стакан, и Русинов запаял её в нижний бачок радиатора. Вся беда в том, что скоро этот тайник для неё уже бы не пригодился, потому что на первом же «перекрёстке Путей» вынутый из капсулы кристалл невозможно было поместить назад: требовался специальный вакуумный агрегат, достать который было невозможно. Поэтому срок службы кристалла после извлечения на свет Божий измерялся десятью-двенадцатью месяцами, а надо было проехать и пройти с ним не одну тысячу километров. Кроме того, существование самого кристалла в личной собственности было законным основанием для задержания и ареста: он один из немногих вещей в России пока ещё не стал предметом купли-продажи и составлял государственную тайну стратегического значения.

Загадка древних путей человека, путей миграции зверей и птиц состояла в том, что, передвигаясь на земле с севера на юг, с востока на запад, а равно и в обратном направлении, они не задумывались об ориентирах. Они шли, повинуясь законам сансары. Это было единство всей природы, несмотря на всё многообразие форм существования жизни. Они изначально знали, как пройти по земле и не попасть ни в ловушки, ни в катастрофы, найти пищу, воду, кров, а если нужно — целительные травы и корни. Знание путей хранило им не только жизнь и свободу, но и как бы позволяло исполнять все предначертания рока. Пути земные имели свои параллели с путями небесными, судьбоносными, отражёнными как бы зеркально. И если ты по какой-то причине — чаще всего от болезни или старости — утерял эту способность — находиться в постоянном створе путей земных и небесных, то можешь угодить в лапы хищнику, сорваться в пропасть, умереть от безводья и голода. Суть открытия, сделанного в лаборатории Русинова, заключалась в том, что все пути как бы скользили в «спокойном» пространстве между магнитными силовыми линиями и полями, мимо магнитных бурь и штормов, находили лазейки между множеством озёр, проходы в непроходимых горах, воздушные коридоры над морями и озёрами. И потому древний человек знал, когда можно отправляться в путь, и не трогался с места, даже если был попутный ветер, ибо без всякого прогноза погоды ему было известно, что к обеду начнётся шторм. Потому лебеди оставались вдруг дневать при ясной погоде, а зверь загодя наедался и ложился в чаще переждать непогоду. Атавизмы этого предчувствия, наверное, оставались ещё у Колумба и Семёна Дежнёва, у Ермака и Афанасия Никитина, по только атавизмы. Колумб сразу бы «признал» Американский континент и не принял его за Индию; Ермак бы «знал», что нельзя в этот день выходить из походного шатра, ибо его поджидает опасность и смерть.

Наверное, древний человек и весь живой мир знали ещё что-то, владели какими-то другими способностями и чувствами, пока не открытыми, поскольку гравитационные приметы были лишь первым пластом познания глубин мироздания. Откуда бы тогда было известно им строение Вселенной и строение атома?

Трагедии для всей живой материи на Земле наступали лишь тогда, когда они становились продолжением космических трагедий — изменения силы земного притяжения, замедление или увеличение скорости вращения небесных тел, удары огромных метеоритов, взрывы которых могли породить эффекты «ядерной зимы» и оледенение материков. Тогда всё живое на Земле теряло свои способности к чувствам и ориентации в новой среде. Однако наступившее равновесие и спокойствие всех стихийных сил на Земле достаточно быстро приводили в чувство и зверей, и птиц, и человека. Они скоро находили пути и вновь продолжали своё гармоничное существование.

Личное же открытие Русинова, не зарегистрированное и не защищённое авторским правом, состояло в том, что он нашёл «перекрёстки» меридиональных и широтных путей. И поразило то, что на земле они были обязательно чем-то отмечены, — чаще всего в масштабе «микроперекрестков» стояли церкви, а, по преданиям, на этом месте до христианства существовали языческие капища, священные деревья и рощи, а то и просто обыкновенные игрища. На «Микроперекрестках» находились древние города, поселения, стоянки, и если даже было пусто и предания не сохранили ни топонимики, ни событий, с ними связанных, то при раскопках обнаруживались мощные культурные пласты либо древние поля битв.

А он рассчитывал отыскать древние арийские города, оказавшиеся под ледниковой морёной, на дне озёр под мощным слоем ила, под руслами рек, а то и вовсе стёртых с лица земли. Он мечтал найти центр этой исчезнувшей культуры, ибо свято верил Ломоносову: ничто не берётся из ничего, и ничто не исчезает бесследно, за исключением, пожалуй, эфемерных кристаллов КХ-45. И те, наверное, испаряясь, что-нибудь выделяют…

На какое-то время даже идея поиска «сокровищ Вар-Вар» отступила на второй план, и если бы не известие, что перевоплощённый в совместное предприятие Институт, оказывается, существует и работает над проектом «Валькирия», Русинов бы ещё задержался на одно лето, чтобы отработать методику поиска, уточнить расчёты, сделать поправки и подготовиться к долгосрочной экспедиции более основательно.

Теперь же он ехал в строго определённое место — на Северный Урал, в зону, наиболее вероятную для осуществления проекта. Именно здесь было самое мощное скопление «перекрёстков» разной величины — от пятачков до огромных площадей в десятки километров. Словно кто-то встал посредине Евразийского континента и сгрёб руками все астральные точки с запада и востока, заодно насыпав гряду Уральского хребта.

Но более, чем своим открытиям и расчётам, более, чем магическому кристаллу, Русинов доверял сохранившейся топонимике. УРАЛ буквально означало — «Стоящий у солнца». А на одном меридиане с ним, но много южнее, в «стране полуденной» находилось озеро АРАЛ. Это название переводилось как соединение огня земного и небесного. Однако неразрешённой загадкой оставалось то, что в районе усыхающего Арала было почти полное отсутствие «перекрёстков». Наверное, потому и нельзя жить там, где смыкаются два огня. Не зря же не советуют попадать между ними…

Однако что Северный Урал, что окрестности Арала были места малонаселённые, но это уже оттого, что человек давно перестал чувствовать, где ему следует жить, и рвался в крупные города и столицы.

Русинов выехал из Москвы через Щёлково на Иваново, а оттуда через Заволжье в Городец на Шахунью, чтобы проехать через родную Вятку.

Без задержки проскочил Берёзники, и его вдруг словно током прошибло, когда он увидел под Соликамском знак «ГАИ-1 км». За всё это время он проехал добрую сотню таких знаков и ни разу не ощутил холодноватого озноба на затылке. Русинов свернул на обочину и ударил по тормозам. Посидел за рулём, прислушиваясь к собственному состоянию духа, затем достал бинокль и забрался на площадку-багажник, установленную на крыше машины.

Каланча поста ГАИ торчала как на ладони. Мимо неё изредка проносились машины, слегка лишь скидывая скорость: это, скорее всего, означало, что водители видят пустой фонарь на каланче. Минут десять Русинов присматривался к посту, но ни один гаишник так и не появился. Он снова сел в кабину, погладил медвежонка.

— Ну что, Дева, пронеси мимо!